Игра на выживание

На левом фланге вражеского войска крутился и кипел водоворот лютого сражения. Полки Голицы врубались в порядки ляхов, заставляя их ряды вздрагивать, сжиматься и выгибаться под неистовым напором тяжелой новгородской конницы. После чего откатывались, перестраивались, давая простор для легкой кавалерии, тут же начинавшей засыпать противника ливнем стрел. Тот не оставался в долгу, отвечая арбалетным и ружейным огнем. Пару раз пробовали сказать свое веское слово пушки. Но, поняв, что, выдвигаясь из-за прикрытия пехоты, больше теряют собственной обслуги от русских стрел, чем наводят шороху в рядах наступающих, затею эту оставили. А затем кружащий хоровод конных лучников рассыпался, давая место для маневра латникам. Те наваливались в другом месте, и стройные порядки польских шеренг снова стенали, гнулись и в громыхании неистовой схватки понемногу откатывались назад.

– Похоже на то, что Голице скоро удастся прорвать их фланг…

– Еще бы! Столько народу из большого и левого полков увел, нехристь.

– …И тогда Острожский вынужден будет ввести в бой свой резерв. Тяжелую конницу.

– Замыкающий хуф большого полка, – вставила Ярина. – Гетмана польского Сверчовского.

Челядин холодно глянул на нее:

– С чего я должен верить той, которая до сих пор водила за нос наших бояр? И по вине которой сейчас кипит вся эта каша?

Тон боярина был таким, что продолжение фразы лежало на поверхности: «И которая сейчас должна болтаться в петле, но вместо того по чьему-то недогляду смеет обращаться ко мне».

– Потому что у твоей светлости и свои лазутчики есть, – поклонился Денис, удивляясь собственной обходительности в переговорах с важной шишкой. – И, скорее всего, их сведения говорят примерно о том же самом.

– И как только ляхи ударят по Голице своими латниками, оголив свои тылы…

– …нужно будет бросать в бой свои силы.

– У них перевес в пехоте по центру. Да еще и пушки. А мы двигались скорым маршем и свой походный наряд вынуждены были оставить.

– Центр нам и не нужен. Его необходимо лишь связать.

– Если ляхи опрокинут Голицу, то выйдут как раз во фланг большому полку.

– Они выйдут ему во фланг и в том случае, если он останется стоять на месте. Так уж вышло, что наше войско раскололось на две части. И, скорее всего, они о том знают. Но вряд ли ожидают того, что и мы осведомлены об их слабых местах. Если тебе удастся связать боем их пехоту, а Голице не рассыпаться от удара тяжелой конницы, то можно обрушить их правый фланг.

– Там встало посполито рушение, – как будто ни к кому конкретно не обращаясь, сухо проговорила Ярина.

– А Сигизмунд собирал его все лето, – глянув на замершие вдалеке вражеские полки, задумчиво проговорил Челядин. – Да так и не собрал, сколько хотел. Половина вообще не явилась. Если бы не ляхи, он против нас и выйти бы не решился.

– Он и не решился, – хмыкнула Ярина. – Целый литовский корпус в Борисове оставил. Себя охранять.

Челядин глянул на свою свиту. Степенные бояре с максимально серьезными лицами и монументальными окладистыми бородами, разумеется, глядели на троицу непонятных лазутчиков как на пойманных в собственной перине клопов. Но, несмотря на это, что они могли сказать? Войско имело шанс отступить лишь в том случае, если бы не приняло бой. Теперь Голица не оставил им места для маневра. Развернуться – значит обречь на погибель целый полк новгородцев и псковичей. Да еще и подставить под удар собственную спину. Остаться стоять на месте – дождаться примерно таких же последствий. Выход действительно виделся один. Вступить в бой. И, покуда не стало поздно, на своих условиях.

– Опрокинем их правое крыло – обрушим и их тыл, – решил Денис высказать вслух вывод, который все, похоже, уже сделали самостоятельно.

Именно в этот миг в небо взвился оглушительный рев огромной толпы. Могучий, торжествующий и донельзя кровожадный. Стройные ряды польской рати треснули, рассыпались и подались назад. Кое-где оставшиеся островки недрогнувших частей стиснуло, завихрило и окружило, давя и сметая, половодье прорвавших оборону северных полков московского княжества.

– Пора, – ни к кому не обращаясь, выдохнул Кузьма, завороженно глядя на прорыв полка правой руки.

– Все всё слышали?! – возвысив голос, грянул Челядин, обводя взглядом своих «штабистов». – Наказ всем полкам! Строимся в атаку!

Командный пункт мгновенно накрыла волна лихорадочного оживления. Беспокойно заржали кони, застучали копыта, забегали дьяки, со всех сторон грянули команды, взметнулись вверх стяги, и вонзили в небо свою пронзительную песнь боевые трубы.

Челядин, оставив на своих «ординарцев» беготню по выполнению приказа, снова навис на своем вороном над странной троицей лазутчиков. Или перебежчиков. С их принадлежностью он еще явно не определился. О чем и сказал. Тихо, но максимально веско.

– Следуйте в полк левой руки. Даю вам полусотню своей охороны. Как людям Даниила Васильевича. В атаке они вас прикроют, случись что.

– Или изрубят, – понимающе кивнул Денис. – Случись что.