Иконография Богоматери. Том первый

Наконец, в мозаиках обеих Римских церквей мы должны отметить особенный светлый тон пурпура, с сильными голубыми, даже светло-голубыми рефлексами в светах. Так исполнена мантия дуки, тогда как пурпур на мафории (рис. 85) Анны, сидящей у трона Младенца, имеет индиговый оттенок. Мы увидим, как изменяются по эпохам и местностям цвет и тона пурпура.

В заключение нашего стилистического разбора, необходимо сказать несколько слов о мозаике церкви св. Марии Маджоре с точки зрения ее исторического происхождения. Такое заключение является особо важным при современных требованиях археологии. Прежде, в период господства римского оригинала и римских научных взглядов, никто не сомневался в том, что эти мозаики дают первое воспроизведение новых идей и церковных постановлений. Но даже в новейшее время этот взгляд не утратил своей силы и требует к себе внимания. Нам говорят, что римское искусство продолжается вплоть до 410 года, что мозаика есть производство по преимуществу римское, что именно здесь искусство попытало новые формы и создало оригинальные образы Марии, подобно тому, как в церкви Пуденцианы был создан столь грандиозный и изящный образ Спасителя.

Автор истории итальянского искусства[73], задавшийся вновь патриотической задачей проследить везде и во все периоды его ход, г. А. Вентури, для теснейшего определения данных мозаик, нашел нужным даже войти в подробности истории образования типа Мадонны, что ему было легко делать уже потому, что ранее он посвятил истории этого типа особую книгу[74]. В настоящем случае ему кажется возможным использовать эти общие понятия для научной или, точнее, исторической постановки древне-христианского искусства. Таким образом, выходит, будто бы римское или вообще западное искусство создавало идеальные образы, тогда как восточное или византийское пыталось, в свою очередь, для целей религиозных выставить реальный портрет на поклонение.

Таково, в основании, происхождение легенд о различных иконах Божией Матери письма св. Луки, которые стали затем сами предметом религиозного почитания. Конечно, заключает Вентури, в эпоху образования византийского искусства эти образы брали уже все основные черты не с натуры, но из преданий древности и дошедших до V века снимков статуй, например, Юноны и т. п. Таковы типы Божией Матери Одигитрии, Никопеи и. др., чтившиеся в Византии. В отличие от этих освященных образов, западное искусство противопоставило на нашей триумфальной арке образ Божией Матери Владычицы неба и земли. «Латиняне еще раз выразили здесь свое понимание Империи. Здесь нет ничего византийского, как утверждают. Восток дал драгоценные камни для убранства божественной Жены: Рим придал ей величие, предваряя времена, когда, в Романских церквах, будет возложена на ее чистое чело диадема владетельницы замка или корона феодала».

Нам предстоит в своем месте рассмотреть эту гипотезу о западном происхождении типа Божией Матери царицы и показать, что изображения Божией Матери с короной на голове принадлежат как раз той эпохе римских памятников, когда в них все признается сирийского происхождения (времен папы Иоанна VII, о чем см. ниже). Но специально царское облачение в нашем случае вовсе не имеет места и не допускает никаких произвольных догадок. Мало того, образ Марии ничем не отличается от типа дев Равеннских церковных мозаик, а эти мозаики даже для Вентури ясного восточного происхождения.

Идейная сущность и образец нашего памятника могут принадлежать Востоку. На такое происхождение указывают специально египетские темы (встреча дуки), так и сирийские (Эммануил, Вифлеем и Иерусалим и пр.). Но художественная манера мозаики далека от восточного искусства и входит в общую артистическую манеру эллинистического стиля.

Правда, остается непоколебленным тот факт, что все пока известные образы Божией Матери патрицианки принадлежат Западу и отсутствуют доселе на греческом Востоке. Мы можем, например, поверить свидетельству одного давнего любителя старины (Марангони)[75], что он видел в катакомбах Кириаки древний образ Божией Матери, имевшей поверх цветных туник «золотую мантию»: наряду с золотными тканями мозаик Марии Маджоре, эта мантия не может казаться странною.