Ил-2 атакует. Огненное небо 1942-го

Мы сбрасывали комбинезоны, и командир, целясь в нас струей, приговаривал:

– Подставляйте-ка головы! Спины! Животы!..

Упругая струя приятно хлестала по телу, снимая усталость и напряжение. Мы фыркали, смеялись и в эти минуты забывали о том, что пришлось пережить в полете. Потом мы докладывали о выполнении задачи. «Канцелярия» нашего штаба размещалась тут же, в лесопосадке, недалеко от водозаправщика. Заместитель начальника штаба майор Гудименко со своей картой и бумагами расположился на ящиках от снарядов. Эти ящики ему заменяли и стол и стулья. Доложишь ему, что за этот вылет подожгли или повредили, сколько фрицев уничтожили, и потом он задает неизменный вопрос:

– Что видели?

И тут уж от Василия Тарасовича скоро не отделаешься. Все наши разведывательные данные он отмечал на карте, сопоставлял с тем, что докладывали ему после предыдущего полета, записывал в журнал боевых действий. А пока Гудименко занимается этим вопросом, на наши самолеты снова подвешивают бомбы и «эрэсы», укладывают в ящики ленты со снарядами и патронами к пушкам и пулеметам. Управляются быстро – на каждый самолет приходится по четыре механика. Потом командир снова поставит нам боевую задачу. А мы уже сделали два вылета и чертовски устали. Хочется полежать в тени под крылом самолета, отвлечься от всего.

– Что видели на дороге? – подчеркнуто вежливо и официально спрашивает Гудименко.

– Танки, автомашины, артиллерию… – безразлично отвечаю я ему. – Такая махина там прет…

А он все свое: «Что видели?», хотя знает об этом из предыдущего доклада.

– Где голова колонны?

– Подходит к Минеральным Водам…

– Покажите, пожалуйста, поточнее, – протягивает остро очиненный синий карандаш, которым на картах положено обозначать противника. Я нажал карандашом на то место, где мы с Талыковым видели головные части противника, – проткнул карту. Гудименко недовольно поморщился, отобрал карандаш. Подкладывает под карту папку, сам наносит условный знак – синюю стрелу.

– А где хвост колонны?

Он еще спрашивает, где хвост! Ведь почти от самого Дона нам не приходилось видеть конца колоннам противника – непрерывным потоком двигалась танковая армия Клейста. Вопрос о хвосте колонны уже начинает злить.

– Дорога курится до самого горизонта… – с напускным безразличием отвечаю я, чтобы скрыть свое раздражение и как-то досадить Гудименке.

– Сколько видели танков? – невозмутимо продолжает он, склонившись над картой и что-то записывая.

– Трудно сказать. Не считал… – я отворачиваюсь и начинаю крутить цигарку.

– Много, очень много! – вставляет запальчиво Талыков, забыв, что такие слова, как «много» или «мало», для Василия Тарасовича пустой звук. Ему нужны цифры, пусть не очень точные, но близкие к истине. Он должен составлять донесение в вышестоящий штаб.

– Давайте, пожалуйста, вместе прикидку сделаем, – уже просящим тоном говорит Гудименко, замечая наше нетерпение. И от того, как он это произносит, его становится жаль. Ведь нашему Тарасовичу и ночью еще сидеть у коптящей снарядной гильзы, составлять итоговое донесение. Потом он будет его кодировать и долго «ворковать» в телефонную трубку, с трудом добившись связи со штабом дивизии. Если его там неправильно раскодируют, то уточнять будут до самого утра. А мы в это время с Талыковым будем отсыпаться…

Замечаем низко идущий У-2. Самолет приземлился с ходу, подрулил к лесопосадке. Из кабины вылез наш командир дивизии Гетьман. Мы обрадовались ему: давно не видели. Он тоже улыбается.

– Вон какие черные! Ну как воюете? Устали?

От этих слов да от пожатия руки стало хорошо на душе и в усталости признаваться не хотелось.

– Да нет…

А у Гетьмана уже сошла улыбка, сдвинулись на переносице выгоревшие брови. Он дает указания Холобаеву:

– Немедленно грузитесь на машину и направляйтесь в Ачалуки. Надо спешить, чтобы успеть проскочить вот по этой дороге… – он показал на карте путь. Посмотрел на наши самолеты – они уже с подвешенными бомбами и «эрэсами». – А вы уж слетайте еще разок на колонну. Сюда не возвращайтесь, посадка в Ачалуках. Следите за ракетами: площадку трудно отыскать с воздуха, вас будут ждать.

…Взлетели, набрали высоту, чтобы издали увидеть вражескую колонну. Курс на Пятигорск. Все ближе и ближе к нам шапки Бештау и Машука. Из темных они постепенно превращаются в зеленые. А что это там, вдали? Колонна? Точно, она. Неужели наши отходят к Пятигорску? На всякий случай проверим. Посмотрел через форточку на идущего рядом Талыкова. Он заметил поворот моей головы, качнул с крыла на крыло. Значит, тоже видит колонну. «Не может быть, чтобы противник уже так далеко продвинулся!» Машук подплывает под левое крыло… И вдруг по нам стеганула зенитка. Тряхнуло самолет, вокруг появилось множество черных дымков. Противник! Ноги двинули педаль, Машук поплыл в сторону… «Что это я? Крен убрать! Цель впереди!» Взглянул вправо на «девятку» – она идет, чуть оттянувшись назад, как и положено перед атакой. Хорошо иметь ведомого, который не дрогнул в такой момент и не тащится у тебя за хвостом мертвым грузом. С ним забываешь, что нас только двое, а внизу колонна без конца и края…