Ил-2 атакует. Огненное небо 1942-го

Артемову была торжественно вручена гимнастерка Ивана Бойко, нашего друга. Федя возвращался на свое место, неся сложенную гимнастерку на обеих руках, и на глазах у него проступали слезы. Как живой виделся ему Иван Бойко – плечистый, с широкой улыбкой, голова забинтована. Таким Иван запомнился всем нам, когда заявился в полк после вынужденной посадки в Донбассе. Он тогда еле перетянул линию фронта, срубил крылом сосну – и штурмовик завертелся волчком. Ивана направили в лазарет, но вскоре он сбежал оттуда и объявился на КП. Размотал бинты, чтобы шлем налезал на голову, и – к командиру:

– Посылайте на задание, не болит у меня голова!

А 16 июля он полетел на разведку колонн противника в район Миллерова и не вернулся…

Гимнастерка Артемову оказалась впору, только по знакам различия не подходила: Бойко был лейтенантом, а Артемов на ранг ниже, младшим. И пришлось тогда Феде снять по одному красному квадратику с выцветших петличек – на них остались не тронутые солнцем ярко-голубые отпечатки, как светлая память о друге.

…Обстоятельства гибели Ивана Бойко выяснились через 25 лет. Я развернул газету «Советская Россия» от 22 нюня 1966 года – и увидел там статью с фотографией двух улыбающихся летчиков. Под снимком был текст: «Справа – лейтенант Бойко, не подскажут ли читатели, кто слева?» Эта фотография многие годы хранилась у колхозника хутора Ерофеевки Ростовской области. Восьмилетним мальчуганом он наблюдал за воздушным боем одного штурмовика с шестью вражескими истребителями, которые долго кружили, пытаясь зайти ему в хвост. Штурмовик ловко увертывался от дымных дорожек, которые с треском неслись к его хвосту. А потом наш летчик выпустил очередь вслед проскочившему вперед «мессеру», и тот вспыхнул. Но вскоре штурмовик тоже пошел на снижение и скрылся за бугром. Мальчик побежал туда и увидел на лесной поляне самолет. Недалеко от крыла лицом вниз лежал летчик, словно укрылся от жаркого солнца в тени под раскидистым дубом, чтобы отдохнуть после тяжелого боя. Гимнастерку летчика на пояснице будто прострочило швейной машинкой. Ночью его отец тайно похоронил летчика за хутором на высоком бугре. В кармане гимнастерки у него нашли фотографию – ту самую, которая была помещена в газете через четверть века.

Я тут же позвонил в редакцию: в летчике, который был слева от Бойко, я узнал себя, еще молодого…