Ил-2 атакует. Огненное небо 1942-го

Бьют вслед зенитки, на дороге горят машины, мечутся вражеские солдаты. Теперь курс на Ачалуки. Я взглянул на Талыкова, а тот круто отвернул в сторону, снова пикирует: заметил еще целую машину, как тогда, под Лисичанском. Пришлось его подождать…

Несемся на бреющем. Позади осталась станица Прохладная. Скоро должны быть Ачалуки, где нас ждут друзья… Одна за другой взвиваются красные ракеты. Становимся в круг, а там, где лежат белые полотнища, уже полыхает огонь. Переусердствовал дежурный по полетам: от ракет загорелась пересохшая трава. Но не ждать же нам, пока выгорит полоса: горючего мало. «Восьмерка», а вслед за ней и «девятка», сбивая винтами пламя, мягко катятся по земле.

Вечером полк выстроился в две шеренги. На левом фланге Дремлюк со знаменем. Перед строем, лицом ко всем, – мы с Талыковым. Он в вылинявшей, почти белой гимнастерке, которую уже успела простирнуть в арыке его сероглазая Ксения. Пилотка сдвинута на правую бровь, на бронзовой шее – белый подворотничок…

Командир полка сам читает приказ, в котором говорится о действиях пары штурмовиков при налете на Прочноокопский мост. Нам с Талыковым объявляется благодарность. Дружно отвечаем:

– Служу трудовому народу!

В Ачалуках командир полка решил отметить окончание второго «тура» торжественным ужином. Кроме каши, которая «шептала» в большом котле, должно быть еще и вино. Небольшой бочонок, неведомо кем и где раздобытый по такому случаю, дожидался своего часа около дверей сакли.

Перед ужином к нам на У-2 наведался начальник политотдела дивизии.

– Что в бочонке? – спросил он, ткнув его каблуком хромового сапога.

– Вино.

– Значит, так осмыслили приказ 227? Решили победу отпраздновать? – Не дожидаясь ответа, он вытащил дамский кольт-браунинг, висевший у него на крутом бедре, пальнул в бочонок и улетел.

Так наш бочонок без суда и следствия угодил под расстрел. Но не все из него вытекло – прицел был взят высоковато. Смекалистые ребята принялись из лужиц черпать красную влагу ложками, собранное фильтровали через бинт. Так что на небольшую компанию этого должно было хватить.

Константин Холобаев уселся по-татарски на полу сакли, усадил вокруг летчиков. Консервная банка с вином пошла по кругу. Не успела она снова вернуться к командиру, как в дверях в комбинезоне, в летном шлеме появился… сержант Леня Букреев! Почти две недели прошло с тех пор, как он полетел на Дон бить переправу и не вернулся в Кагальницкую. Его считали погибшим, а он подоспел на торжественный ужин!

На следующий день мы с Талыковым перегнали «восьмерку» и «девятку» на другой аэродром и передали братскому 103-му полку.

Комиссар построил наш полк.

– Нас отводят на переформирование. Соберемся с силами, а потом – вперед, только на запад!

У самого синего моря

В ауле Ачалуки нам нельзя было засиживаться дольше одного дня, хотя мы все очень нуждались в отдыхе. Соединения 1-й танковой армии Клейста подходили к Нальчику, станице Прохладной и Моздоку, пытаясь прижать к горам группировку наших войск. Противник теснил ослабленную 37-ю армию генерала М.П. Козлова к лесистым предгорьям Кавказского хребта. Справа от нее 9-я армия генерала К.А. Коротеева спешила поглубже зарыться в землю на берегу бурного Терека, чтобы с севера прикрыть подступы к Военно-Грузинской дороге и к Грозному.

Двенадцатого августа 1942 года мы двинулись на восток по пыльной долине Алхан-Чурт, зажатой с обеих сторон Терским и Сунженским хребтами. В тыл отходили вереницы солдат с почерневшими бинтами, а навстречу, к передовой, шагали колонны пехоты с винтовками и автоматами. Встречались также подразделения солдат, которые по двое несли на плечах длинные тонкоствольные ружья, это шли истребители танков.

В оросительных каналах вместо воды чернела грозненская нефть. Это был новый вид противотанковых препятствий: в нужный момент каналы заполыхают огнем…

Кое-кто из нас примостился в кузовах растрепанных, громыхавших на ухабах грузовиков, но большинству пришлось продолжать пеший путь, начавшийся от Ростова. Ехали и шли молча – одолевали невеселые мысли. После зимних поражений гитлеровских войск под Москвой, Тихвином и Ростовом многие думали, что наступил наконец перелом в войне: ведь гитлеровцы потеряли тогда около тридцати дивизий и были отброшены на некоторых участках фронта на 400 километров. «Теперь – только на запад!» – думали мы. Но события неожиданно развернулись иначе: фашистским войскам удалось полностью овладеть Крымом, прорваться к Сталинграду и выйти к предгорьям Кавказа. А второго фронта в Европе все еще не было…