Иллюзия бессмертия

Все вокруг погрузилось в серый сумрак, словно тень, расправив свои крылья, понеслась над миром, укрывая его печатью скорби и печали. С высоты горы, на которой они находились, были отчетливо видны готовые к бою плотные колонны легионов, окружившие разлом, накрытый светящимся в темноте контуром силовых линий. Защитный купол, запечатывавший шахту, внезапно дрогнул, а затем взлетел в воздух, распадаясь мириадами брызг, подобно вырвавшейся из жерла вулкана лаве. Из зияющего провала в скале, как вода, прорвавшая плотину, хлынула серая лавина сморгов, клиньями вгрызаясь в стройные ряды имперского войска. Рвущие тишину звуки завязавшейся битвы пронизывали пространство звоном стали и ярыми криками воинов, а затем раздался леденящий душу рев, и из разлома медленно стало подниматься безликое чудовище.

Вцепившись в мужа трясущимися от страха руками, Урсула вздрогнула и подняла на него глаза полные слез.

- Он идет за мной.

- Тише, малышка, я ведь обещал, что никому тебя не отдам, - Доммэ обнял жену со спины, а потом, глядя на расправляющего плечи жуткого монстра, мягко попросил:

- Спой для меня, любимая.

- Что!? - Урсула повернула голову, снизу вверх изучая спокойное, сосредоточенное лицо мужа.

- Пой, маленькая, - светло улыбнувшись, повторил темный владыка, переплетая ее пальцы со своими. – Пой, любовь моя. Пой солнцу, пой ветру, пой жизни.

Растеряно нахмурившись, стихийница окинула окружавший ее мир тревожным взглядом, а потом, прижавшись спиной к горячему телу мужа, запела.

Звонкий, чарующий голос воздушными кружевами полетел над вершинами черных выступов скал, над зеленой вязью вечных, как этот мир, лесов, над ускользающими вдаль жгутами рек, над золотом колосистых полей и бескрайним разнотравьем степей. Ветер подхватил серебряную мелодию, вплетая в нее голосистое щебетанье птиц, переливистое журчание синих вод, шелест изумрудной листвы. Ладони стихийницы засветились, сквозь кожу стали проступать древние символы. Сияющие золотом руны поползли по ее запястьям, оплетая их с мужем сомкнутые кисти рук. На груди Доммэа ярко загорелся знак семи переплетающихся петель, замкнутых в круг. Свечение вырвалось из недюжинной фигуры темного властителя мощным пучком, порвав в клочья сизую марь тьмы слепящей белой вспышкой. Яркий столп света взвился до небес, накрыв ударной волной окружающее пространство. Все исчезло, утонуло, растворилось в этом девственно-чистом, искрящемся радужными переливами магическом поле. Мир - белоснежный, сияющий первозданной чистотой - лежал у ног, ставших похожими на две раскаленные глыбы, хранителя и отпирающей его силу стихийницы.

- Эйрис… убью, - прошипел император, глядя на вышедшую из-за стены конвоя жену. Это была не его малышка: скромная, нежная, застенчивая… Женщина, стоявшая кольце воинов, притягивала взгляды, как магнит. Невозможная линия оголенных плеч, светящаяся в свете пульсаров, фарфоровая кожа, бесконечная волна пылающих огнем локонов, бесстыдно выставленная напоказ часть груди заставляла думать лишь о том, а что же там дальше? Ослепительная красавица в платье больше открывавшем, чем скрывавшем ее тело, на фоне смуглых и темноволосых женщин империи походила на жаркий лепесток пламени, вспыхнувший на черных камнях. В зале стало так тихо, что Доммэ слышал, как шумит за окнами ветер. На нее смотрели все… затаив дыхание и не отводя взглядов. И в этих взглядах не было праздного любопытства или пустого интереса. Доммэ видел похоть, загоравшуюся в глазах темных мужчин, алчный, голодный блеск от вида ее оголенной плоти. Он пришел в бешенство. Темному придурку, что стоял к жене ближе всех и откровенно пялился в вырез ее платья, дал подзатыльник волной магии, да так, что тот упал ничком, прямо под ноги растерянной Урсула. В руках остальных, что находились чуть дальше и пожирали его малышку глазами, стали лопаться бокалы с вином, обливая дорогие наряды красной жидкостью, словно кровью. Какой-то идиот ринулся из толпы посмотреть на вошедшую императрицу, и Доммэ отбросил парня назад, повалив, как карточный домик, при этом всех, кто расположился за его спиной. Больше объяснять правила приличия находившимся в зале не пришлось. Все они старательно отводили глаза, низко склоняли головы и смотрели в пол, пока ее величество спокойно шла навстречу темному владыке. Но она, казалось, и не замечала происходившего вокруг нее, взгляд Урсула был прикован к могучей фигуре мужа, возвышавшейся неприступной скалой над пестрой толпой. На безмятежно красивом лице девушки блуждала легкая тень улыбки, когда, подойдя к мужу вплотную, он протянула ему руку.

- Что ты здесь делаешь? Ты же не собиралась приходить, – от тона Доммэа у Урсула похолодело внутри. Он был зол. Она чувствовала его злость каждой клеткой своего тела. Боевой настрой, в который она себя привела по дороге, пока шла сюда, испарился вмиг, как осколок льдинки на солнце.

- Я? - Урсула внезапно запнулась, соображая, что же ей следует ответить. – Эйрис сказала, это неприлично, когда жена оставляет мужа одного на приеме, организованном в честь супругов.