Иметь и не потерять

Еще изначально, в городе, было решено идти по намеченному маршруту двумя группами: одна – по суше, вдоль берегов; вторая – по воде, речками. С этой целью и была взята байдарка в разобранном виде. Но я еще и знал, что на Кулае стоит зимовье ханта Ивана Усанова, и рассчитывал купить у него легкий обласок, на котором и идти по реке в одиночку – первым. Первым открывать неизвестное, и первым видеть таежных обитателей. У меня у одного было ружье, и я надеялся добывать к нашему столу свежину – рябчиков или глухарей. Вовку Базина и Катерину, кинооператора, я предполагал пустить сзади, на байдарке, которая, безусловно, является более громоздкой и неповоротливой по сравнению с обласком. Никто, кроме хантов, не мог делать такие удивительно легкие, под силу одному человеку, лодки. Смотреть на них любо-дорого, но ходить надо умеючи. Без навыка, особого чувства равновесия – легко перевернуться, а речки в урманах холодные и глубокие.

Я, памятуя сплав на байдарках по реке Тую и, пусть небольшой, промыслово-охотничий опыт, больше других понимал насколько будет сложно и даже опасно преодолевать весь заданный маршрут. Уму непостижимо! Представить невозможно! А пока – раным-рано нам предстоял нелегкий путь через болото, оставляя речку Полугар, впадающую в Ягыльях, справа, вдоль Черемшанки – на Кулай. Это, по грубой прикидке, с полсотни километров. И все своим ходом, с нелегкой поклажей. Нас, хотя и было четверо мужчин, но и грузу набиралось не меньше двух центнеров. На женщин надежды никакой – свои бы пожитки донесли, а у оператора, кроме всего, еще и аппаратура увесистая с собой – тогда-то видеокамер не было.

Спали крепко, но с рассветом все были на ногах. Долго шли рямом, выкручивая ноги в топких моховищах, среди кочек и сухого валежника – почти без отдыха, напаривая спины, обжигая лямками рюкзаков плечи, тужась в головокружительном напряжении до одутловатости лиц в жаркой красноте. И как-то сразу открылось широкое и чистое пространство, а на урезе ряма, не так далеко, я заметил две высокие сосны, на которые и ориентировали нас старожилы Петровки. По ним мы и нашли стлань через болото и, немного передохнув под этими соснами, на сухом, несколько возвышенном месте, двинулись дальше. Сразу же пришлось поостеречься: стлань была старой, опасно прогнившей во многих местах. Нужно было глядеть да глядеть, чтобы не рухнуть где-нибудь через гнилье в няшу. Там, под стланью, хотя и не бездонная, но опасная глубина, и даже, надеясь на помощь рядом идущих напарников, мало приятного нырять в эту холодную и грязную тину.

Шли с особой осторожностью, неослабным вниманием. Впереди мой Кучум прыгал. За ним – я, постоянно наблюдая, куда пес ставит лапы, чтобы и самому наступать в те же места: собака особым чутьем чувствует опасность и всегда его обойдет. Остальные – тянулись цепочкой за мной.

Где-то в середине стлани я заметил большое темное пятно, движущееся нам навстречу, и, напрягая глаза, разглядел медведя. На всякий случай никому об этом не стал говорить, а Кучума взял на поводок, пока он еще не увидел и не учуял зверя: отчаянности у кобеля не занимать – мог и в одиночку сцепиться с медведем, а на стлани это для собаки гибельно. Да и рассвирепевший лесной хозяин мог быть опасным и для нас. Прикинул, если зверь приблизится метров на сто – стрельну в воздух. Через несколько минут сказал о медведе Вовке Бажину, шедшему за мной, а он – другим. Кто-то из женщин вскрикнул.

Или этот вскрик услышал хищник, или разглядел нас, но замер на месте и тут же привстал на задние лапы. Немаленьким показался зверь. Остановились и мы, ждем, что дальше он предпримет. Я ружье приготовил на всякий случай. Кучум тоже насторожился, но еще не мог понять, что к чему. Минуты две-три стояли мы метров за двести друг от друга, и зверь решил с нами не связываться – развернулся и легкими прыжками пошел назад. Что ему нужно было в покинутой нами стороне? То ли знакомым медведю была эта тропа и он не раз по ней проходил, то ли более сильный соперник вытеснил его из обжитых мест, но болото в том, самом узком, месте простиралось километров на десять, и стлань занимала едва ли не половину этого расстояния.

Далее без происшествий преодолели мы остаток болотного пространства и оказались в вершине Черемшанки. Вымотали нас и рям, и болото, и первые завальные леса между Черемшанкой и Полугаром. Кое-как осилили мы вершинные увалы и гари и вышли на какие-то развалины по левому берегу Черемшанки. Широко открылись леса на запад и север, а над речкой, на правой ее стороне, возвышалась сплошная стена хвойников.

Вечерело. Вместе с потухшим солнцем уходило в изумрудные дали и мягкое дневное тепло. Нужно было искать место для ночлега. Развалины на увале, через сырой лог, нас не прельщали, и мы поставили палатки на яру, неподалеку от удобного спуска к воде. Несмотря на усталость, работали все: кто ставил палатки, кто готовил дрова на костер, кто хлопотал над костром, а кто-то готовил ужин.