Иметь и не потерять

На следующий год Смирнов говорит: «Есть один отдаленный участок в вершине Егольяха, но добираться туда трудно, только по воздуху…» А мне такой расклад по душе. Тогда вертолетчики летали более-менее свободно: им нужно было за определенное время определенные часы налетывать. Рыскали они по глухим местам: ягоду, рыбу, мясо, пушнину – где скупали по дешевке, где сами добывали… В общем, нашел я желающих отвезти нас на Егольях, за определенную плату, конечно. Угодья далекие, дикие, мне незнакомые. Одному туда соваться рискованно. Взял я с собой на первый сезон Вовку Медведева – охотника неопытного, ни разу не бывавшего в тайге, но горячо желающего заняться промыслом, и главное – имеющего собак. Полетели. От Тары туда больше часа лету. Гляжу вниз: синь синью. Тайга. Болота – то коричневые, то светло желтые, с гривами, релками, островными лесами. И во все стороны, бесконечно. Такое впечатление, будто вертолет не двигался, а стоял на месте. И вот внизу показалась знакомая по карте ветка верховьев Егольяха. Крутанулись – садиться негде, а зависать, чтобы нам было сподручнее высадиться, можно только над болтом. Стали выбирать подходящее место – поближе к лесу. А мне Смирнов говорил, что где-то в вершине Егольяха должна быть избушка. Давняя, поставленная в какие-то годы, уже неизвестно кем. Уговорил пилота сделать еще пару кругов, и на следующем развороте заметил избушку на краю леса. От болота до нее меньше километра. Пригляделись, вроде бы подходящее место для высадки заметили. Внизу трава стелется, кустики какие-то, а что среди них – неизвестно: и сухие валежины могут быть, и колодник… Но иного выбора не было – на лес не прыгнешь. Зависли. Выскочили собаки, и мы давай свои рюкзаки с провиантом и шмотками выкидывать.

Суетимся в горячей спешке, трепетном состоянии. Оглушающий рев мотора, закладывает уши. Воздух, раскрученный лопастями, бьет хлесткими ударами, валит с ног. Перед глазами, как в немом фильме, все в каком-то неправдоподобном круговороте. Даже не заметил, как вертолет потянуло вверх. Ощутил лишь ослабление воздушного напора, и, подняв глаза, увидел, как винтокрылая машина начала закладывать крутой вираж, удаляясь в просвет между двумя островами темного леса на краю болота.

Избушка оказалась хотя и древней, но еще пригодной для жилья: лишь кое-что мы потом подправили, подделали, обновили. Вещи таскали через кочку по пояс, а под ногами хлябь. Тонешь в нее и за кочки цепляешься. Такого облома я даже на Урнинском болоте не встречал. Ухайдакались, но на душе было светло. Еще бы – новые, давно никем не опромышляемые угодья! Хотя после нашел я место, где стояла чья-то палатка. Вероятно, томские охотники туда залетели, да, услышав нас, смылись.

А угодья и в самом деле оказались богатыми и зверем, и птицей. На болоте – стада северных оленей бродили; в лесу – белки и соболя мог не заметить только слепой. Глухари то и дело шумели крыльями, взлетая в чапыжнике. Рябчики, что воробьи, суетились в ельниках… После и лосей пришлось встречать, и медведей… А ягод на болоте, особенно клюквы – невпроворот.

Стал я осваивать новый участок. Вовка от избушки далеко не отходил – боялся заблудиться, да и страдал какой-то непонятной манией: ему все время казалось, что сзади него кто-то идет…

Ходил, охотился, стрелял… Вскоре нашел еще одну избушку, а всего приглядел и приготовил четыре места, где можно было при случае отлежаться. И основную базу, у первой избушки, обустроил: прежде всего, поставили мы с Медведевым сайбу на сваях для хранения продуктов и кое-каких необходимых для проживания припасов, соорудили перед входом в избушку навес, наготовили дров… Так, в работе, в знакомстве с местностью, неплановой охоте и прошло время. Возможно, самое чудное, вобравшее в себя и радость новых впечатлений, и торжество чувств первооткрывателя, и остроту охотничьего азарта: пожалуй, впервые я так удачно и много раз брал соболя не ловушками, а на ружье. И погода стояла, как по заказу: солнечная, бесснежная, с легким морозцем. Но все когда-то кончается. Прилетел вертолет, и мы попрощались с Егольяхом.

2