Империя пера Екатерины II: литература как политика

Написанный в ироническом тоне, этот текст представляет собой не что иное, как памфлет на Фонвизина и его последние полемические статьи, переданные Дашковой Екатерине. Этот памфлет, опубликованный А. Н. Пыпиным в качестве черновых автографов к «Былям и небылицам» Екатерины, открывается «Предисловьем», в котором автор обращается к публике: «Господин читатель, случалось ли вам видеть маскарад или игрище, где всякой старается казаться иным, нежели он есть? ‹…› Но как бы то ни было, нам кажется, что Ы имеет некоторые преимущественные свойствы, которые никакому спору не подвержены, как то:…ссоры и споры не открывает, ибо начальной литерою не бывает» (V, 177).

Императрица указывает на имевшее место маскарадное qui pro quo. Видимо, она была убеждена, что Фонвизин с Дашковой сознательно «навели» ее на Шувалова, что это был какой-то продуманный план со стороны Фонвизина – «казаться иным, нежели он есть», воспользоваться маской Шувалова. Указывает она и на настоящее социальное «место» Фонвизина – быть всего лишь Ы, то есть не «начальной» буквой алфавита.

За «Предисловьем» следовало «Введение», также имеющее целью указать Фонвизину-полемисту на его статус – «понеже Ы начальной буквою отроду быть не случилось, того для под тению онаго неприлично оказалось открыть прении безконечныя, писателям тяжкия, читателям скучныя, а слушателям неприятныя» (V, 178). Екатерина пеняет Фонвизину, что он повел себя не по чину, открыв эту полемику и ввязавшись в диалог с самой императрицей, одурачив ее намеками, в которых она «узнала» камергера Шувалова, связанного с ней давней историей их дворцовых противостояний.

Пародируя фонвизинскую «Челобитную российской Минерве от российских писателей», Екатерина далее сочиняет «Челобитную кому надлежит от буквы Ы»: «Бьет челом буква Ы, а о чем ея прошение, о том следуют пункты:

1.

В российской азбуке Ы находится с начала составления оной; в течение того времени сносил Ы терпеливо и в молчании обиды и притеснения других литер, кои пред Ы выпячивались, наипаче же от негласных; гласныя поневоле иногда пускали Ы пред собою; обиды сии непрестанно чинены были.

2.

А как ныне слышно о назначении смысла словам, кои в том нужду имеют, либо не имеют, и как вероятно, что предстоит равный труд поправлять несправедливое распределение литер по словам, то для того Ы дерзает представить,

3.

что от начала языка находясь в вышеписанных утеснениях несносных, что ни единое слово не начинает, а к окончанию правильно и неправильно употребляется часто, опасаясь долее оставаться в молчании и пропустить нынешняго удобнаго случая, является ко времени и кстати, прося нижайше, да благоволят кому надлежит определить со всякой мудростью, благоразумием, кротостью великодушно Ы место начальное в старом или нововымышленном слове, дабы именованный, служа российскому языку верою и правдою безпорочен, мог с честию продолжить оному свои заслуги; либо да благоволят отставить онаго вовсе от службы подобно товарищам его зело и юса, и тогда утешаться останется единственно тем, что здесь служил заглавием» (V, 178–179).

Текст Екатерины не только повторяет композицию пародируемого эссе, но и содержит лексические переклички с «Челобитной» Фонвизина: «обиды и притеснения», «предстоит вам труд поправлять своим просвещением людское невежество»[193] (у Екатерины – «предстоит равный труд поправлять несправедливое распределение литер по словам»). Памфлет императрицы свидетельствует и о внимательном чтении «Всеобщей придворной грамматики» Фонвизина, что служит дополнительным подтверждением датировки этого текста 1783-м, годом издания в «Собеседнике» «Былей и небылиц» (в некоторых новейших изданиях ошибочно указан 1786 или 1788 год)[194].

Именно из этого сочинения Фонвизина Екатерина взяла противопоставление «гласных» и «негласных», саму игру с этими понятиями, отсылающими у Фонвизина к разным типам придворных: Ы, главный герой екатерининского памфлета, терпит обиды «наипаче же от негласных; гласныя поневоле иногда пускали Ы пред собою; обиды сии непрестанно чинены были». В тексте «Всеобщей придворной грамматики» на определениях «гласных» и «безгласных» строились колкие отсылки к влиятельным боярам при дворе Екатерины:

Вопр. Какие люди обыкновенно составляют двор?

Отв. Гласные и безгласные. ‹…›

Вопр. Что разумеешь ты чрез гласных?

Отв. Чрез гласных разумею тех сильных вельмож, кои по большой части самым простым звуком, чрез одно отверзтие рта, производят уже в безгласных то действие, какое им угодно[195].