Империя пера Екатерины II: литература как политика

Наконец, в октябре 1788 года в Варшаве открылся так называемый Четырехлетний сейм, в котором доминировали «патриоты» во главе с Игнатием Потоцким («патриоты» представляли разные слои националистически настроенной шляхты, боровшейся за независимость от России). Сейм, оказавшийся под влиянием прусской стороны, пообещавшей вернуть полякам земли, аннексированные в 1772 году (во время первого раздела Польши), наложил вето на постановления Понятовского, основанные на плане русской стороны. Первые постановления Сейма (упразднение прорусского Департамента Военных дел, требование выведения всех русских войск с территории Польши) сопровождались большим энтузиазмом в польском обществе[411]. Это было серьезное поражение политики Екатерины, писавшей Потемкину 27 ноября 1788 года: «Ненависть противу нас в Польше возстала великая. И горячая любовь, напротив, – к Его королевскому прусскому Величеству. Сия, чаю, продлится, дондеже соизволит вводить свои непобедимые войска в Польшу и добрую часть оной займет. Я же не то, чтоб сему препятствовать, и подумать не смею, чтоб Его Королевскому Прусскому Величеству мыслями, словами или делом можно было в чем поперечить. Его Всевысочайшей воле вся вселенная покориться должна»[412].

Этот антирусский угар в Варшаве отразила строчка Державина:

Хохол в Варшаве раздуваешь… (I, 246)

«Хохол» в данном случае – «конфедератка», знаменитый атрибут польской военной формы, восходивший еще к эпохе Барской конфедерации (1768–1772), первой эпохе борьбы против русской имперской политики[413]. Прославленным знаком этой борьбы стала шапка с четырехугольным верхом, суконной тульей и большим «хохлом» из перьев. Эту шапку польские противники России надевали и во время знаменитого польского восстания 1831 года. «Патриотическая» шапка сделалась для Державина символом строптивости и гонора, а само выражение «раздувать хохол» (с птичьими коннотациями) должно было создавать комический имидж «надутой» польской шляхты.

«В глаза патриотизма плюешь»

Знаменитая фразочка Державина о патриотизме, в неожиданном контексте появившаяся в этой оде, осталась непонятой или ложно интерпретированной. Кто же плюет в глаза патриотизму? Екатерина-Фелица? Что имел в виду поэт, смело писавший о столь «непросвещенных» поступках? Современные исследователи, зачастую прямолинейно и не испытывая ни малейших сомнений, толкуют оду как проявление «истинного патриотизма» поэта, а саму фразу интерпретируют как главный «девиз» всего стихотворения и даже всей личной позиции Державина, утверждавшего свободу «дерзновений»[414].

Прежде всего, речь идет о «патриотических партиях», возникших в Польше, Голландии и Англии. Выше уже упоминалась партия патриотов, поддерживавшая регента, принца Уэльского. Принцу не удалось взять власть в свои руки, и в этом смысле Фортуна «плюнула» в глаза английским патриотам. Польские «патриоты», как полагал Державин, вели дело к прусской оккупации, и в этом была та же насмешка Фортуны.

Еще более драматичными были события в Голландии. Во второй половине XVIII века в Голландии формируется – из остатков старой республиканской партии – новая «партия патриотов», ориентированная на Францию и в какой-то мере воспринявшая идеи французского Просвещения. Одним из важнейших пунктов ее программы была критика наследственных привилегий, а как следствие – требование упразднения власти статхаудера (монарха) и поддерживающей его аристократии, находящейся под сильным влиянием Англии. Партия патриотов состояла отнюдь не из «демократических низов», а из местной буржуазии, противостоящей утверждению монархии английского образца и мечтавшей о власти.

В 1785 году голландским патриотам удалось захватить власть и отстранить статхаудера, коим был Вильгельм IV Оранский. Его зять – тот самый король Пруссии Фридрих Вильгельм II – направил войска в Голландию, и осенью 1787 года восстановил Вильгельма Оранского на престоле. «Патриоты» были разгромлены, многие бежали во Францию. Так, Фортуна «плюнула» в голландских патриотов, вынужденных скрыться за пределами своего «отечества». Фразочка Державина, конечно же, иронична – и по отношению к голландским патриотам, и по отношению к английским. Державин отнюдь не сочувствовал их противникам (ни Вильгельму Оранскому, ни Георгу III с Шарлоттой), но соединение разговорной формы («плюнуть») с абстрактно-идеологическим термином «патриотизм» вызывало комический эффект и создавало гротескный ореол вокруг самого политического дискурса и – политики как таковой.