Инкарцерон

Постепенно наступает разложение. Формируются группы инакомыслящих, вспыхивают споры за территории. Образуются противоборствующие кланы, возникает кровная месть. Уже двое сапиентов увели своих последователей и живут теперь в изоляции, заявив на прощанье, что у них кого-то убили, кто-то напал на их ребенка, и они опасаются, что убийства и воровство не прекратятся никогда. На прошлой неделе двое мужчин подрались из-за женщины. Тюрьма вмешалась, с тех пор их никто не видел.

Уверен, что они мертвы, что Инкарцерон растворил их тела в своей системе жизнедеятельности. Оснований для смертной казни не было, но теперь Тюрьма сама принимает решения».

– Они правда думали, что у них получится? – удивился Кейро.

После краткой паузы Гильдас перевернул страницу. Его шепот казался оглушительно громким в наступившей тишине.

– Похоже, да. Он не очень понимает, что именно пошло не так. Возможно, вмешались какие-то неучтенные факторы, какая-то мелочь постепенно разрослась до невероятных размеров, нарушила баланс этой совершенной экосистемы и все погубила. Или какие-то сбои в работе Инкарцерона превратили его в тирана. Определенно именно это и произошло, но что причина, а что следствие? И вот еще.

Он снова начал читать вслух, подчеркивая интонацией каждое слово. Наклонившись, Финн обнаружил, что этот абзац выделен и в тексте и что страница испачкана, словно кто-то снова и снова водил по ней пальцем.

«…а может, сам человек носит в себе семена зла? И даже оказавшись в специально построенном для него раю, отравит все вокруг своими желаниями, своей завистью? Боюсь, виновата не Тюрьма, а наша собственная испорченность. И я сам не исключение, ибо я тоже убивал, тоже думал только о своей выгоде».

Опустилась гнетущая тишина. Лишь пылинки плясали в луче света, падавшем с потолка.

Гильдас закрыл книгу и поднял посеревшее лицо.

– Нам нельзя здесь оставаться, – тяжело молвил он. – Здесь сердце обрастает пылью и в него проникают сомнения. Нужно уходить, Финн. Это не убежище, а ловушка.

Заслышав шаги, все подняли головы. На галерее, окружавшей световой люк, вцепившись в перила, стоял Блейз.

– Вы нуждаетесь в отдыхе, – сказал он спокойно. – Кроме того, отсюда не выбраться – пока я сам не решу вас отпустить.

Клодия подготовилась крайне тщательно: сканеры размещены в подвалах; мирно почивающие голографические копии ее самой и Джареда – в кроватях. Чтобы иметь представление о том, сколько может продлиться Совет, она вручила помощнику распорядителя увесистую мзду за сведения об обычной продолжительности дебатов и количестве пунктов в брачном договоре.

Напоследок она повидалась с Эвианом и попросила его по любому поводу учинять споры, чтобы ее отец просидел в Главном зале как минимум за полночь.

Вся в черном, она скользила меж бочек, чувствуя себя тенью, освободившейся от бесконечного пира, вежливой болтовни, поползновений Сиа на дружескую интимность, от королевской манеры вцепляться в ее руку, изливая восторги по поводу их счастливого будущего, от дворцов, которые они понастроят вместе, от охоты, танцев и нарядов. Каспар хмуро пялился на нее, слишком много пил и сбежал, как только подцепил какую-то служанку. Отец, мрачный и подтянутый, в черном своем сюртуке и сверкающих туфлях, лишь раз взглянул на нее через стол.

Догадался ли он, что у нее есть свой план?

Впрочем, волноваться уже поздно. Нырнув под пучок паутины, она врезалась в высокую фигуру и чуть не завопила от неожиданности.

– Извини, Клодия.

Джаред тоже был в черном.

– Господи, я чуть не умерла от страха! – сердито проворчала она. – Ты ничего не забыл?

– Нет.

Он был бледен, вокруг глаз – темные круги.

– А твое лекарство?

– Я ничего не забыл, – повторил он, с трудом изобразив слабую улыбку. – Можно подумать, ученик тут теперь я.

Желая его подбодрить, она улыбнулась в ответ:

– Все получится. Мы должны все увидеть, Мастер. Увидеть Внутри.

– Что же, поспешим, – кивнул он.

Она повела его по сводчатым залам. Казалось, воздух здесь стал более влажным: просоленные стены исходили зловонными испарениями.

Подойдя к воротам, которые сегодня показались ей выше, Клодия осмотрела перекрещивающиеся цепи – каждая толще ее руки. Но дрожь настоящего отвращения вызвали слизняки – жирные создания, чьи серебристые следы тянулись по влажной поверхности в самых разных направлениях и пересекались множество раз, словно эти твари облюбовали себе ворота много веков назад.

– Мерзость! – Она потянула одного слизняка, оторвавшегося с мягким чмоком, и бросила его наземь. – Это здесь. Отец набрал какой-то код.

Орел Хаваарна простирал свои огромные крылья. В зажатом в его когтях шаре виднелось семь маленьких углублений. Клодия потянулась к ним, но Джаред перехватил ее:

– Нет! Одна ошибка – и включится сигнал тревоги. Или, еще хуже, сработает капкан. Нужно действовать очень осторожно.

Он достал маленький сканер и, скрючившись под цепями, начал очень осторожно исследовать углубления.

Клодия прошлась, чтобы осмотреть подвалы.

– Быстрее, Мастер!

– Быстрее невозможно, – сосредоточенно откликнулся он.