Инкубья дочь

От жестоких слов подруги, Белка, кажется, потеряла дар речи. Несколько раз она возмущенно открыла и закрыла рот, словно собиралась сказать что-то важное, но потом передумала и обиженно махнула на Лиску рукой.

– Тебе не понять, тебя не сватают. Это нам со Змейкой не повезло.

– Тю-ю! Серьезно? – Лиска даже присвистнула от удивления. – И ее тоже?

Странно. Ей всегда казалось, что брак – не такая уж жуткая жуть. От него сердце болеть не должно. Наверное девочки просто слишком сильно расстроились.

– И ее, – обреченно повесила голову Белка. – Сходила бы ты к ней, а? Я Змейку уже очень давно не видела. Говорят, падре ее за дурное поведение в сарае с Писанием запер, даже домой не отпускает.

– А матушка ее, что же, не возмутилась?

– Что ты! Она наоборот просила падре построже дочку поучать. Очень боится, что от Змейки из-за своевольного нрава сваха откажется.

– Понятно, – нахмурилась Лиска, – надо проведать.

– Проведай, обязательно проведай, как она там, а то у меня прямо сердце не на месте, – Белка прижала ладошки к пышной груди и трагически прикрыла глаза. С кухни заманчиво потянуло свежей выпечкой. – Подожди минутку, у нас как раз пироги спеклись, сейчас я Змейке соберу, передашь. У падре в доме сытной еды отродясь не бывало.

***

Лиска дождалась вечера, а потом, крадучись подобралась к дому падре Германа.

Как только приблизилась, из-за соседского забора заорал дурным голосом ворчливый цепной кобель.

– Замолчи, бестолковый! – цыкнула на него Лиска, но пес униматься не собирался. Пришлось отойти от калитки и пойти в обход улицы, чтобы подкрасться к падровскому забору со стороны поля. Там ветер гулял вовсю, озорно трепал по волосам и дергал за подол.

Лиска опасливо приблизилась к подгнившему кривому забору, подергала за него, проверив на прочность, ухватилась, подтянулась и перемахнула враз. Спрыгнув на чужую территорию, она медленно двинулась к старому сараю. Лохматые ясени, словно часовые, сторожили его, прижавшись с обеих сторон шершавыми стволами.

Лиска прокралась мимо них, привычно сунулась под запертую дверь:

– Змейка, ты тут?

Почти минуту внутри сарая стояла тишина. Лиска собралась уходить, решив, что наставник все-таки сжалился и отпустил нерадивую воспитанницу домой. Ее остановил тихий шорох.

– Лиска, – шепнули в щель под дверью. – Это ты?

– Я.

– Точно ты?

– Да я же, говорю. Что с тобой? – девушка напряглась. Прежде она никогда не слышала у Змейки такого безжизненного, отрешенного голоса.

– Все плохо, просто кошмарно… Только ты мне теперь помочь сможешь.

– Почему я? – вырвалось у Лиски непроизвольно, но она тут же исправилась. – Вернее, чем помочь-то?

– Ты – потому что больше никто сюда не придет. Падре не пустит, а матушка… я пыталась ее просить, но она одержима этим проклятым замужеством и слышать ничего не желает.

– Вот ведь западня.

Слушая, как непривычно дрожит Змейкин голос, Лиска все больше убеждалась – тревожилась не напрасно. Вот только понять, что конкретно угрожает подруге, никак не выходило.

– Еще какая… Поможешь?

– Помогу. Только чем?

– Вот, возьми.

Под дверь просунулась рука, положила к Лискиным ногам что-то небольшое – какой-то кусок материи в пол-ладони размером. При внимательном рассмотрении лоскуток оказался Орденовской нашивкой.

– Что это? Зачем?

– Я ее у Ныряльщика от плаща оторвала.

– Зачем оторвала?

– На память, когда от него ночью уходила… Не расспрашивай, время только теряешь.

– Не буду. Объясни, что с этой нашивкой делать?

– Ты должна отыскать Ныряльщика, как можно скорее. Прямо сейчас.

– Да где же я его отыщу-то? Он ведь в город уехал. Выперли его, другого прислали. Может того, другого спросить?

– Нет! Не вздумай спрашивать другого! – Змейкин голос стал холодным, как лед. – Лиска, милая, родная, возьми у Огниевой тетки коня и скачи в город, умоляю тебя. И не расспрашивай меня ни о чем, порошу, все равно не смогу рассказать. Просто поверь, ты ведь тоже мой страх чувствуешь, я знаю. Отправляйся в путь прямо сейчас, срочно найди Чета – только он сможет меня выручить…

***

Пухлый падре Оливер черным колобком вкатился во двор жилой башни ордена. Миновав клумбы и подстриженные шарами деревья, поднялся по широкой мраморной лестнице к главному входу. За стеклянной дверью взгляду открылся просторный холл с внутренним фонтаном и скамейками на чугунных львиных лапах.

«Надеюсь, ты дома, Чет» – загадал мысленно перед тем, как погрузиться в ручной подъемник.

– Можно, любезный! Поднимайте! – крикнул дюжему служке, что крутил колесо.

– Угу, ваше сиятельство, – отозвался тот и, крякнув, навалился на ворот.

Кабинка заскрипела, не торопясь поползла вверх. На десятом этаже падре вышел, огляделся, принюхался. Не самое уютное место – дешевые квартиры, что по вкусу и карману приходятся лишь тем, кто не слишком брезглив, богат или придирчив.

Обшарпанный темный коридор с вереницей дверей завершился искомым. Знакомая, выкрашенная в серый, деревянная дверь была приоткрыта.

Падре Оливер вежливо побарабанил пальцами по облупившейся краске, подождал минуту, после чего вошел.