Инкубья дочь

– Помоги мне, пожалуйста! Только ты один можешь помочь!

***

Либерти Эй торопливо шел по главной улице Ланьей Тиши. Он больше не прятался.

Люди смотрели на него с трепетом, поминутно осенялись Пресветлым Знамением. Одни поступали так от страха, иные от восторга. Многие искренне позавидовали Эевой небывалой удаче. Еще бы – сгинул в колодце, а теперь шагает себе целехонький, как ни в чем не бывало. Как тут не позавидовать? Восставший из мертвых Ныряльщик пробуждал в сердцах селян слишком противоречивые чувства.

Впереди, на площади с колодцем, громким высоким голосом вещал падре Герман. Разобрать, что конкретно он говорил, было невозможно. Судя по звукам, рядом с падре находилась уйма народа.

Шум толпы доносился отчетливо, полнился негодованием и страхом. Раздалось несколько протестующих выкриков. Падре что-то коротко ответил, и гомон мгновенно стих.

– Боже мой, неужели мы опоздали? – запричитала Белка, захлебываясь глотком воздуха. Легкие саднило – Либерти Эй двигался слишком быстро, и ей приходилось бежать за ним.

Ныряльщик не успел ответить возлюбленной. Дорогу им перегородил Трагеди. Черные полосы боевой раскраски перечеркивали лицо, делая его похожим на жуткого мима.

– Уступи мне дорогу, Си, – потребовал Либерти Эй. – Я тороплюсь.

– Куда, позволь спросить, спешить мертвецу? – насмешливая улыбка тронула бледное лицо Трагеди. Пальцы Ныряльщика сжали рукоять меча.

– На помощь страждущим, как и положено достойному воину Святого Ордена.

– Ты больше не воин Ордена. Ты – его противник. Ты больше не Эй.

– Это не так. Я никогда не предавал свое дело, не отказывался от него.

– Ты связался с ведьмами! Стал нежитью! – Трагеди оскалил ровные зубы, на их фоне белизна его формы перестала казаться совершенной. – Вот и сейчас ты хочешь помешать святому отцу уничтожить одну из них.

– С каких пор казнь в юрисдикции сельского падре? Кто осудил ту, чья жизнь должна оборваться по мановению его руки?

– Она заслужила смерть и будет казнена.

– Без суда и следствия? – внешне Либерти Эй был спокоен, но в голосе его стали проступать ноты раздражения. Отметив это, Белка приблизилась и успокаивающе тронула его за рукав. Зашептала испуганно:

– Любимый, пожалуйста, осторожнее.

– Тебе нет места на земле. Сгинь! Убирайся во тьму! – Трагеди вытянул из ножен меч, подтверждая серьезность собственных намерений. Он хотел сказать что-то еще, но замер на полуслове, прислушиваясь к конскому топоту.

С окраины деревни к ним спешил всадник. Взмыленный конь скакал из последних сил. Когда он приблизился вплотную, роняя клочья пены себе под копыта, седок в сером плаще с капюшоном спрыгнул с его спины, бросил на луку седла повод и направился к обоим Эям – бывшему и настоящему.

– Что у вас тут происходит? – рявкнул так грозно, что Белка с испугу спряталась за широкую спину возлюбленного.

– Зетта? Тебя вытурили отсюда с конвоем, с какой стати ты приперся обратно? – нахмурился Трагеди.

– Чет Зетта! – обрадовано выдохнула Белка, высовываясь из укрытия. – Лиска добралась до вас – какое счастье!

– А, так у вас тут целый сговор? – меч Трагеди опасно рассек воздух. – Придется разбираться с вами обоими.

Чет не больно-то напугался.

– Потом разберешься, – небрежно бросил коллеге. – Уверен, сейчас найдутся дела поважнее.

– Так и есть. Ты вовремя приехал, Чет! Здесь творится беззаконие. Местный падре собрался швырнуть в колодец невинную деву, – разъяснил ситуацию Либерти Эй, а Лиска громко поддакнула ему:

– Змейка! Падре хочет убить Змейку!

– Тогда незачем терять время.

Внешне Чет выглядел спокойным, но липкий страх все сильнее сжимал сердце холодными щупальцами, пульсировал, откликаясь на возгласы отдаленной толпы.

– Я вам запрещаю, – Трагеди недовольно скривил лицо, растеряв при этом половину своей неземной красоты.

– И что ты сделаешь? – Чет глянул на него с нескрываемым презрением. – Ты один, а нас двое, и один из нас – Эй.

– Бывший Эй.

– Пусть бывший, зато, лучший.

***

Змейка стояла на краю колодца чуть живая. Ветер трепал ее волосы, и они извивались в воздухе, подобно траурным лентам. Крики толпы то накатывали гулкими волнами, то утихали в терзающем виски звоне. Голова болела от напряжения. Хотелось плакать, но не выходило выжать даже мизерную слезинку. Глаза пересохли, горло тоже.

Голос падре возвысился над общим шумом, призвал остальных замолчать. Змейка усилием воли заставила себя выслушать приговор.

– Если сбросить ведьму в колодец, Пресветлый простит нас и избавит от Черной Воды. Если вернуть демонское семя тьме – Сердца Тьмы перестанут биться. Не жалейте ведьму. Она заслужила участь жертвы. Подумайте о будущем, где не останется места для страха и зла.

Змейка хотела возразить, сказать, что все происходящее – просто безумная фантазия сбрендившего священника, но принудительный обет безмолвия сомкнул губы кованым замком.

А потом между лопаток уперлась ладонь. Толчок – уверенный, сильный! Сопротивляться бесполезно, и пасть колодца разверзается тьмой.

***