Инодин - В тени сгоревшего кипариса

Шуршат в руках страницы, сдвигаются папки, остро отточенный карандаш вычерчивает схемы на листке плотной, цвета свежей слоновой кости, бумаге. Хорошая бумага — слабость хозяина кабинета.

— Вы уверены, что парни из аналитической группы не отсекли лишнего, подбирая материал, товарищ начальник?

— Уверен, господин советник.

— Значит, у нас не хватает данных. Мне не ясна ситуация с белогвардейцами — с какой стати им разрешили устроить этот цирк с конями и флагами?

— Присвоив белградской «станице»[9] полуофициальный статус и разрешив сформировать «ударные георгиевские батальоны» тем, кто к казачеству отношения не имеет, Цветкович получил силу, которую может противопоставить офицерскому корпусу. Там слишком много недовольных курсом на сближение с тройственным союзом.

— Не те это люди, чтобы послушно плясать под его дудку. Возможно, их цели временно совпали. Да и регент не рвётся принимать сторону Гитлера и Муссолини?

— Его устраивает нейтральная позиция, но позволят ли Югославии её удержать? Последнее время там активизировались британцы — в их посольство зачастили некоторые находящиеся в отставке, но весьма влиятельные офицеры. Лорды определённо что-то затевают.

Советник закрывает папку с донесениями и отодвигает её на край стола.

— Будем считать, что бритты пытаются организовать военный переворот? Если так, югославская армия прикроет большую часть северной границы, и вермахту для удара по нам придётся штурмовать линию Метаксоса.

— Предлагаю принять за основу, что у Черчилля в Белграде ничего не получится. В этом случае цена ошибки будет не столь фатальна для нашей республики.

Фронт в Албании замер. Потерявшие Валлону и разбитые под Эльбасаном итальянцы старательно укрепляют подступы к Тиране и Дураццо, их оборона закапывается в землю, укутывается рядами колючей проволоки, и, судя по всему, на этом новые легионеры останавливаться не собираются. Если ничего не помешает, они начнут заливать позиции бетоном — если найдут цемент и арматуру в нужном количестве. Производство мин стало новым коньком итальянской промышленности — и в Киренаике и в Албании спрос на них постоянно растёт.

Такое отношение грекам остаётся только приветствовать. На то, чтобы выбить врага с Балкан, просто нет времени. Войска из Албании спешно перебрасываются на другие участки. После того, как Болгария официально перешла на сторону фашистской коалиции, на её территорию эшелонами прибывают немецкие войска. Рассказы о том, что армию убирают из-за налётов британских бомбардировщиков, могут принять за чистую монету только немецкие домохозяйки, заблудившиеся между кирхе, кюхе и белобрысыми киндерами. Герои Эпира занимают оборону на полосах линии Метаксоса, роют окопы вдоль границы с Югославией. Той самой Югославией, вместе с которой били турок и приводили в сознание развоевавшихся болгар. Что поделаешь, в последние годы мир перевернулся, и кто знает, не станет ли вчерашний союзник завтрашним врагом?

Пленные итальянцы машут кирками, готовят вторую линию обороны – на случай, если фашистам удастся взломать первую. Работают без особого рвения, зато их много. Горы прорезаются траншеями, ходами сообщений и блиндажами. После того, как удалось договориться с британцами, у пленных появился стимул – тех, кто работает лучше, начали отправлять в Австралию. Желающих оказаться так далеко от войны достаточно, темпы строительства укреплений значительно возросли. Колонии получают рабочие руки, которых там не хватает, в греки экономят на пропитании, избытка продовольствия в воюющей стране по-прежнему нет.

***

Михаил осматривает машины своей роты. Двенадцать боевых единиц. Из пятнадцати родных танков осталось восемь, ещё один можно использовать вместо неподвижной огневой точки. Если силовую установку из Союза не привезут, туда ему и дорога. Скорее всего, не привезут — последнее время поток техники и вооружений из СССР не то чтобы прервался, но заметно оскудел. Ни танков, ни танкистов — в основном везут запчасти к массовым образцам и боеприпасы. Т-28 к массовым при всём желании не отнесёшь. Четыре штуки осталось, если инвалида считать.

Фунтиков со вздохом смотрит на левую пулемётную башню своего танка. Снята с подбитого, и немного отличается по цвету — хоть на одном заводе машины красили, но разница заметна. Родную башню снаряд изорвал, как медведь консервную банку. Тогда погиб левый стрелок, а правому попортило осколком ногу, но не сильно. Механик схлопотал лёгкую контузию, но остался в строю.

— Нема часу на болячки, танки чинить надо!