Институт

Только три человека обо всем знали, по словам этого Тима. Остальные, кто видел то, что было на флешке, были мертвы. Некоторые из злополучной Золотой команды могли быть живы, но они не видели того, что было на флешке, и они будут хранить молчание обо всем остальном.

Заманить сюда Люка Эллиса и его подельников, — подумал он. Это первый шаг. Они могут добраться досюда не ранее 2 часов ночи. Даже до часу тридцати у меня будет достаточно времени, чтобы спланировать засаду. Все, что у меня есть, — это широкоплечие лаборанты, но некоторые из них — Грек Зик, например — реально крепкие парни. Забрать флешку и убить их. Затем, когда шепелявый человек позвонит — а он обязательно позвонит — и спросит, справляюсь ли я с ситуацией, я смогу ответить…

— Я смогу ответить, что все под контролем, — сказал Стэкхаус.

Он положил Нулевой телефон на стол Миссис Сигсби и послал ему мысленное сообщение: Не звони. Не смей звонить до трех часов завтрашнего утра. До четырех или пяти было бы еще лучше.

— Дай мне немного време…

Зазвонил телефон, и Стэкхаус испуганно вскрикнул. Потом он рассмеялся, хотя его сердце все еще билось очень быстро. Не Нулевой телефон, а его спутниковый телефон. Это означало, что звонок был из Южной Каролины.

— Алло? Это Тим или Люк?

— Это Люк. Послушай меня, и я расскажу тебе, как все у нас должно сложиться.

4

Калиша заблудилась в очень большом доме, и она понятия не имела, как выбраться, потому что не знала, как туда попала. Она находилась в коридоре, похожем на коридор основного здания в Передней Половине, где она проживала некоторое время, прежде чем ее забрали, чтобы выбить мозги. Только этот коридор был обставлен комодами, зеркалами, вешалками для одежды и чем-то похожим на слоновью ногу, набитую зонтиками. На столе стоял телефон, очень похожий на тот, что стоял у них дома на кухне, и он звонил. Она подняла трубку и, поскольку не могла произнести то, чему ее учили с четырех лет («дом Бенсонов»), просто поздоровалась.

— Хола? Ме эскучас?[221] — Это был голос девушки, слабый и прерываемый помехами, едва слышный.

Калиша знала, что такое хола, потому что год изучала испанский в средней школе, но ее скудный словарный запас не включал эскучас. Тем не менее, она понимала, о чем говорит девушка, и понимала, что это сон.

— Да, а-га, я тебя слышу. Где ты? Кто ты такая?

Но девушка пропала.

Калиша положила трубку и пошла дальше по коридору. Она заглянула в комнату, похожую на фойе в старом кинотеатре, потом в банкетный зал. Пол там был выложен черно-белыми квадратами, что заставило ее вспомнить Люка и Ника, играющих в шахматы на игровой площадке.

Зазвонил еще один телефон. Она пошла быстрее и вошла в красивую современную кухню. Холодильник был облеплен фотографиями, магнитами и наклейкой с надписью: Берковица в президенты! Она не могла отличить Берковица от дыры в стене, но знала, что это его кухня. Телефон висел на стене. Он был больше, чем тот, что стоял на столе, и уж точно больше, чем тот, что стоял на кухне у Бенсонов, — тот был совсем игрушечный. Телефон продолжал звонить, и она подняла трубку.

— Алло? Хола? Меня зовут — ме ламо[222] — Калиша.

Но это была не испанка. Это был мальчик.

— Бонжур, ву метенде?[223] — Французский. Бонжур это по-французски. Другой язык, но вопрос тот же, и на этот раз связь была лучше. Не намного, но все же.

— Да, уи-уи[224], я тебя слышу! Где…

Но мальчик исчез, и зазвонил другой телефон. Она пронеслась через кладовую и оказалась в комнате с соломенными стенами и грязным полом, покрытым пестрым плетеным ковриком. Это была последняя остановка беглого африканского военачальника по имени Баду Бокасса, которому одна из его любовниц всадила нож в горло. Правда, на самом деле он был убит группой детей, находящихся за тысячи миль отсюда. Доктор Хендрикс взмахнул своей волшебной палочкой, которая была дешевым бенгальским огоньком, и Мистер Бокасса ушел в небытие. Телефон на коврике был еще больше, размером с настольную лампу. Когда она подняла трубку, та была тяжелой.

Еще одна девушка, и на этот раз голос звучал четко, как колокол. По мере того как телефоны становились все больше, голоса, казалось, становились все четче.

— Здраво, чуеш ли ми?[225]

— Да, я прекрасно тебя слышу, что это за место?

Голос пропал, и зазвонил другой телефон. Он был в спальне с люстрой, и этот телефон был размером со скамеечку для ног. Ей пришлось взять трубку обеими руками.

— Халло, хур дже ми?[226]

— Да! Конечно! Абсолютно! Поговори со мной!

Никакого ответа. Просто молчание.