Институт

Следующий телефон был в солярии с большой стеклянной крышей, и он был таким же большим, как и стол, на котором он находился. От звонка у нее заболели уши. Это было похоже на прослушивание телефона, подключенного через усилитель на рок-н-ролльном концерте. Калиша подбежала к нему, вытянув руки, подняв ладони вверх, и сбила трубку с основания телефона, но не потому, что ожидала, что её просветят, а чтобы заткнуть его, пока он не разорвал ей барабанные перепонки.

— Чао! — Прогремел мальчишеский голос. — Ми Сенти? МИ СЕНТИ?[227]

И это ее разбудило.

5

Она находилась рядом со своими друзьями — Эйвери, Ники, Джорджем и Хелен. Они спали, но им тоже снились кошмарны. Джордж и Хелен стонали. Ники что-то бормотал и протягивал руки, заставляя вспомнить, как она бежала к большому телефону, чтобы остановить звонок. Эйвери крутился и выдыхал что-то, что она уже слышала: Хур дже ми? Хур дже ми?

Они видели во сне то же, что и она, и, учитывая то, кем они сейчас были — какими их сделал Институт, — идея казалась вполне логичной. Они генерировали какую-то общую силу, телепатию, а также телекинез, так почему бы им не разделить один и тот же сон? Вопрос был только в том, кто из них все это затеял. Она подозревала Эйвери, потому что он был самым сильным.

— Пчелиный улей, — подумала она. Вот кто мы теперь. Улей сдвинутых по фазе пчел.

Калиша поднялась на ноги и огляделась. Все еще заперты в переходном туннеле, это не изменилось, но она думала, что изменился уровень силы. Может быть, именно поэтому дети из Палаты А не ложились спать, хотя было уже довольно поздно; у Калиши всегда было хорошее чувство времени, и она подумала, что сейчас, по меньшей мере, половина десятого, может быть, чуть позже.

Гул был громче, чем когда-либо, и подхватил что-то вроде цикличного ритма: ммм-МММ-ммм-МММ. Она с интересом (но без особого удивления) заметила, что свет флуоресцентных ламп над головой подстроился в один ритм с гулом, становясь то ярче, то немного тускнея, а затем снова становясь ярче.

На самом деле, ты видишь реальные проявления ТК, — подумала она. И это просто прекрасно.

Пит Литтлджон, мальчик, который бил себя по голове и кричал «Я-Я-Я-Я», подбежал к ней. В Передней Половине Пит был довольно милым и немного раздражающим, как младший брат, который повсюду следит за тобой и пытается подслушать, пока ты и твои подруги рассказывают друг другу свои секреты. Теперь на него было тяжело смотреть — влажный, опущенный рот, пустые глаза.

— Ме эскучас? — сказал он. — Хёрст ду мич?[228]

— Тебе тоже это приснилось, — сказала Калиша.

Пит не обратил на это никакого внимания, просто повернулся к своим бродящим приятелям, теперь говоря что-то похожее на стизез минни. Одному Богу известно, что это был за язык, но Калиша была уверена, что перевод означает то же самое, что и со всех остальных.

— Я тебя слышу, — сказала ни в куда Калиша. — Но чего ты хочешь?

Примерно на полпути по туннелю к запертой двери в Заднюю Половину, на стене карандашом было что-то написано. Калиша шла посмотреть что, по пути уклонившись от нескольких бродящих детей из Палаты А. Большими фиолетовыми буквами там было написано ЗВАНИТ БАЛЬШОЙ ФОН. АТВЕТЬ БАЛЬШОМУ ФОНУ. Значит, и горки могли видеть сны, только они грезили наяву. С их разумом, практически стертым, может быть, они все время видели сны. Что за ужасная идея — грезить, грезить, грезить и никогда не найти выход в реальный мир.

— И ты тоже, да?

Это был Ник, его глаза опухли ото сна, волосы встали дыбом и торчали ежиком. Это было довольно мило. Она подняла брови.

— Видела сон. Большой дом, большие телефоны? Вроде как в 500 шляпах Бартоломью Каббинса?[229]

— Кто такой Бартоломью?

— Из книги доктора Сьюза. Бартоломью пытается снять шляпу перед королем, и каждый раз, когда он её снимает, под ней оказывалась шляпа побольше и попричудливее.

— Никогда не читала, но сон был на это похож. Я думаю, это исходит от Эйвери. — Она указала на мальчика, который все еще спал и видел изнемождающий сон. — Или, возможно, с него началось.

— Я не знаю, он ли это начал, или он получает картинку, усиливает и передает дальше. Не уверен, что это вообще имеет хоть какое-то значение. — Ник изучил сообщение на стене, затем огляделся. — Горки сегодня неспокойны.

Калиша хмуро посмотрела на него.

— Не называй их так. Это рабское слово. Например, как назвать меня ниггером.

— Ладно, — сказал Ник, — умственно отсталые сегодня беспокойны. Так лучше?

— Да. — Она подарила ему улыбку.

— Как твоя голова, Ша?

— Лучше. Вообще-то, все просто прекрасно. А твоя?

— Тоже.

— И моя тоже, — сказал Джордж, присоединяясь к ним. — Спасибо, что спросила. Вы, ребята, видели сон? Большие телефоны и Привет, ты меня слышишь?

— Да, — сказал Ник.