Институт

— Нам нужно убираться отсюда, — сказал Тим, — и я действительно не хочу вести вас, счастливых воинов, через лес в деревню, о которой говорит Люк. Это был долгий, утомительный день. Есть предложения?

Стэкхаус, казалось, его не слышал. Он смотрел на остатки Передней Половины, и остатки административного здания, раздавленного под ним.

— И все это, — изумлялся он. — И все это из-за одного сбежавшего мальчика.

Тим легонько пнул его в лодыжку.

— Слушай внимательно, говнюк. Как мне вытащить отсюда этих детей?

Стэкхаус не ответил, как и человек, который утверждал, что кормил детей. Другой, парень, который выглядел как санитар, заговорил.

— Если бы я подсказал вам идею, вы бы меня отпустили?

— Как тебя зовут?

— Чед, сэр. Чед Гринли.

— Ну, Чед, это зависит от того, насколько хороша твоя идея.

28

Последние выжившие в Институте обнимались, обнимались и обнимались. Люк чувствовал, что может обнимать их вечно, и чувствовал, как они обнимают его, потому что он никогда не ожидал увидеть их снова. На данный момент все, что им было нужно, это оказаться внутри тесного круга, который они образовали на этой замусоренной лужайке. Все, что им было нужно — это их тесный круг. Мир и все его проблемы могут пойти нахер.

Эйвери?

Калиша: Ушел. Он и все остальные. Когда туннель обрушился на них.

Ники: Так даже лучше, Люк. Он никогда не стал бы тем же самым. Самим собой. Что он сделал, что они сделали… это лишило бы его жизни, как и всех остальных.

А как насчет детей в Передней Половине? Кто-нибудь из них жив? Если да, то мы должны…

Ответила Калиша, качая головой и посылая не слова, а картинку: покойный Гарри Кросс из Сельмы, штат Алабама. Мальчик, который умер в кафешке.

Люк взял Ша за руки. Все они? Вы хотите сказать, что все они умерли еще до того, как это произошло?

Он указал на обломки Передней Половины.

— Я думаю, когда он взлетел, — сказал Ники. — Когда Эйвери подошел к большому телефону. И дальше последовало то, что Люк не совсем понял: Когда другие дети присоединились.

— Далекие дети, — добавил Джордж. — В других Институтах. Дети в Передней Половине были просто слишком… Я не знаю этого слова.

— Слишком уязвимы, — сказал Люк. — Именно это ты и имеешь в виду. Они были уязвимы. Это было похоже на один из проклятых старых снимков, не так ли? Один из самых плохих.

Они молча кивнули.

— Держу пари, они умерли, увидев точки, — прошептала Хелен. — Насколько это ужасно?

Ответ Люка был детским отрицанием, на которое взрослые цинично улыбаются, и только другие дети могут полностью понять: Это несправедливо! Нечестно!

Нет, согласились они. Не справедливо.

Они расступились. Люк разглядывал их одного за другим в пыльном лунном свете: Хелен, Джордж, Ники… и Калиша. Он вспомнил тот день, когда встретил ее, притворявшуюся, что курит конфето-сигарету.

Джордж: Что теперь, Люки?

— Тим разберется, — сказал Люк, и ему оставалось только надеяться, что это правда.

29

Чед повел их вокруг разрушенных зданий. Стэкхаус и шеф-повар Даг тащились позади, опустив головы. Тим следовал за ними с пистолетом в руке. Люк и его друзья шли позади Тима. Сверчки, замолчавшие при этом Армагеддоне, снова запели.

Чед остановился на краю асфальтированной дорожки, вдоль которой бампер к бамперу стояли полдюжины легковых седанов и три или четыре грузовых автофургона. Среди них была среднего размера Тойота с надписью Мэн Папер Индастриз на боку. Он указал на нее.

— Как насчет этого, сэр? Вам бы это подошло?

Тим подумал, что да, по крайней мере, для начала.

— А что насчет ключей?

— Все техники могут пользоваться этими автофургонами, поэтому они всегда оставляют ключи под солнцезащитным козырьком.

— Люк, — сказал Тим, — ты не мог бы это проверить?

Люк пошел, остальные последовали за ним, словно не могли вынести разлуки даже на минуту. Люк открыл водительскую дверь и опустил козырек. Что-то упало ему в руку. Он поднял ключи.

— Хорошо, — сказал Тим. — А теперь откройте заднюю дверь. Если там что-то есть, выкиньте.

Большой, которого звали Ник, и маленький, которого звали Джордж, занялись этой работой, выкидывая грабли, тяпки, ящик с инструментами и несколько мешков с удобрениями для газонов. Пока они это делали, Стэкхаус сел на траву и опустил голову на колени. Это был жест признания поражения, но Тиму не было его жалко. Он похлопал Стэкхауса по плечу.

— А теперь мы уходим.

Стэкхаус не поднял головы.

— Куда? Кажется, мальчик говорил что-то о Диснейленде. — Он издал на редкость невеселый смешок.

— Не твое дело. Но я стесняюсь спросить: а куда собираешься идти ты?

Стэкхаус не ответил.

30