Институт

В задней части автофургона не было сидений, поэтому дети по очереди втискивались в салон, начиная с Калиши. Люк уселся на металлический пол между ней и Тимом. Ники, Джордж и Хелен сгрудились в задней части фургона, глядя через два маленьких пыльных окошка на мир, который они никогда не ожидали увидеть снова.

Люк: Почему ты плачешь, Калиша?

Она ответила ему, а потом произнесла это вслух, для Тима.

— Потому что все вокруг прекрасно. Даже в темноте все очень красиво. Мне хотелось бы только одного: чтобы Эйвери был здесь, и увидел это.

31

Рассвет все еще был лишь отблеском на горизонте, когда Тим повернул на юг по 77 шоссе. Тот, кого звали Ники, занял место Калиши на переднем сиденье. Люк перебрался вместе с ней в заднюю часть автофургона, и теперь все четверо, словно щенята, крепко спали. Ники тоже, казалось, спал, его голова стучала в окно каждый раз, когда фургон подскакивал на кочках… их было в достатке.

Едва увидев вывеску, извещавшую, что Миллинокет находится в пятидесяти милях впереди, Тим взглянул на свой мобильник и увидел, что у него два деления связи и девять процентов зарядки. Он позвонил Венди, и та ответила после первого же гудка. Она хотела знать, все ли с ним в порядке. Он сказал, что да. Она спросила, что там с Люком.

— В порядке. Спит. У меня еще четверо детей. Были и другие — я не знаю, сколько, довольно много, — но они мертвы.

— Мертвы? Господи, Тим, что там произошло?

— Сейчас не могу говорить. Расскажу, когда смогу, и ты, возможно, даже поверишь, но сейчас я еду по какому-то захолустью, у меня в кошельке около тридцати баксов, и я даже не буду пытаться воспользоваться своими кредитными картами. Мы оставили после себя адский бардак, и я не хочу рисковать, оставляя за собой еще и денежный след. Кроме того, я чертовски устал. В фургоне еще есть полбака бензина, что хорошо, но я держусь из последних сил. Сука-сука-сука, ведь правда?

— Что… ты… есть какие-нибудь…

— Венди, я тебя не слышу. Связь прерывается, я перезвоню. Люблю тебя.

Он не знал, услышала ли она последнюю фразу или нет, и как бы она поступила, если бы услышала. Он никогда не говорил ей этого раньше. Он выключил телефон и положил его в консоль вместе с пистолетом Тага Фарадея. Все, что произошло в Дюпре, казалось, произошло давным-давно, почти в той жизни, которой жил другой человек. Сейчас главное — эти дети и то, что он собирается предпринять.

А еще: что делать с теми, кто может их преследовать?

— Хай, Тим.

Он оглянулся на Ники.

— Я думал, ты спишь.

— Нет, просто задумался. Могу я тебе кое-что сказать?

— Конечно. Говори, о чем хочешь. Не дай мне уснуть.

— Просто хотел сказать спасибо. Я не скажу, что ты вернул мне веру в человечество, но ты не побоялся прийти с Люком, а для этого… для этого нужны крепкие яйца.

— Послушай, малыш, ты можешь читать мои мысли?

Ник покачал головой.

— Сейчас я не могу этого делать. Не думаю, что смог бы даже сдвинуть обертки от конфет на полу этого фургона, а это была моя фишка. Если бы я был связан с ними… — Он наклонил голову в сторону спящих детей в задней части фургона. — Все было бы по-другому. По крайней мере, на некоторое время.

— Ты думаешь, что вернешься? Вернешься к тому, что было раньше?

— Не знаю. Для меня это не имеет большого значения. Наверное, никогда не вернусь. Моими основными интересами до похищения были футбол и уличный хоккей. — Он пристально посмотрел на Тима. — Чувак, у тебя не мешки под глазами, а чемоданы.

— Я бы не отказался немного поспать, — признался Тим. Так, часиков двенадцать. Он поймал себя на том, что с ностальгией вспоминает ветхое заведение Норберта Холлистера, где телевизор не работал и тараканы бегали как по Бродвею. — Я догадываюсь, что где-то есть мотели, где не задают вопросов, если ты предлагаешь наличные, но наличные — это проблема, вот в чем дело.

Ники улыбнулся, и Тим увидел, каким красивым молодым человеком он станет — если Бог будет добр — через несколько лет.

— Я думаю, что мы с друзьями могли бы помочь с налом. Не совсем уверен, Но да, наверное, могли бы. Хватит бензина, чтобы добраться до следующего города?

— Да.

— Ну, тогда держись, — сказал Ники и снова прислонился головой к окну.

32

Незадолго до того, как в девять часов того же дня открылось отделение банка Сеаменс Траст, кассирша по имени Сандра Робишо вызвала управляющего банком из его кабинета.

— У нас проблема, — сказала она. — Взгляните на это.