Интернатские. Сентиментальность в бою неуместна

Феноменальный случай… Дерево, одиноко и гордо росшее не первый десяток лет во дворе дома, где минувшей осенью поселились приехавшие с Севера Сухоруковы, огромное и красивое, видное издалека, вдруг в разгар благодатной весны, не успев до полной густоты одеться в свежую изумрудную листву, словно перепутав весну с осенью, начало быстро желтеть и сбрасывать ещё не созревшие, но уже увядающие листья на землю.

Изумлённые горожане, дивясь на эдакий выкрутас природы, недоумевали: ничего подобного на их памяти отродясь не происходило. Чтобы без видимых причин – насилия со стороны, явных болезней и прочих неприятностей творение растительного мира ни с того, ни с сего, накануне тёплого лета засобиралось в зимнюю спячку. Чудеса! Лишь наиболее суеверные, склонные к мистике, как-то связывали этот удивительный факт не с чудом, а с реальными событиями, происходившими в семействе Сухоруковых: наблюдая такое, дескать, не только живое растение свихнуться может, а и мёртвый камень всплакнёт.

Через пару дней после возвращения детей из больницы помирившиеся супруги Сухоруковы Николай и Мария, презрев общественное мнение и не мудрствуя лукаво, собрали в чемодан необходимые вещи, оставили наиболее мягкосердечной из соседок чуток денег на прокорм близнецов и уехали на недельку-другую в одну из глубинных российских деревень погостить к давним знакомым Николая Захаровича.

Илюха с Колюхой, никогда ранее не остававшиеся надолго одни, освоились, тем не менее, на удивление быстро. Утрами они легко вскакивали по звонку будильника, умывались, съедали приготовленный соседкой завтрак и бежали в школу. После занятий обедали, быстренько выполняли домашние задания и лезли на Дерево. Привычно примостившись на хорошо обжитых к этому времени его ветвях, грустно обдумывали своё житьё-бытьё.

Их очень тянуло, сейчас с особенной силой, обратно в родной таёжный

посёлок. Но как туда добраться? Без денег и без сопровождения взрослых это путешествие – пустая затея. Да и кто возьмёт их к себе жить в посёлке, кому они там нужны? Старенькой бабушке, которая сама нуждается в помощи? А всё же надо бы написать ей. И ещё – друзьям и своей первой учительнице. Рассказать, что произошло с ними за истекший неполный год хорошего и плохого. Ничего, что писем они не писали никогда в жизни. Зато не раз видели, как это делает отец. Главное – правильно написать адрес на конверте и красиво, как умеет отец, начать. Например: «Письмо писано тогда-то и там-то. Многоуважаемая…» и далее честно изложить достойные огласки события, коих, на их взгляд, произошло за отчётный период немало. Правда, стыдновато, что добрейший их друг Барбос не похоронен, как того заслуживает – но уж эта-то беда поправима. Только бы найти кого-то из взрослых почеловечнее или крепких старших пацанов, способных без насмешек взять, да помочь.

И помощь, как по мановению волшебной палочки, пришла однажды более чем удачно. Если бы Илюха с Колюхой были верующими, то обязательно подумали бы, что это Боженька подслушал их мысли и не раздумывая откликнулся, как нельзя кстати, добрым делом. Когда они в очередной раз в раздумьях восседали на Дереве, снизу, со стороны калитки, неожиданно раздался встрепенувший их весёлый приветливый возглас:

– Здорово, щеглы! Ну, как поживаете? Чего это вы как птенцы на ветках расселись? Хотите конфет – спрыгивайте!

Знакомый голос недавнего спасителя Колюхи донельзя обрадовал грустившего только что Илюху, и хоть будучи незнакомым для самого спасённого в Пасху Колюхи, его тоже своей доброжелательной интонацией в момент вывел из грусти, вызвав встречный радостный порыв.

– Дядь Вовчик! Ура!!! – вскричал Илюха, спрыгивая с Дерева прямо в распахнутые объятия их нового друга.

– Ура-а! – поддержал брата таким же торжествующим кличем Колюха, через секунду оказавшийся в тех же объятиях.

– Что, натерпелся, герой? – Вовчик ласково потрепал колюхины вихры. – Тю! Дык, на тебе, как на заговорённом, никаких почти что следов и не видать уже. Молодчик! Хороший вояка из тебя может получиться, когда вырастешь (как в воду глядел Вовчик – Колюха в будущем станет профессиональным военным и достигнет на этом поприще немалых высот). Ничего, братцы-крестнички, будет и на нашей улице праздник! Как говаривал мой дед, наши ихних победят завсегда. Точно?

– Точно, дядь Вовчик, наши ихних победят!

Расправив плечи и вдохнув полную грудь воздуха, в восторге от собственного невесть откуда взявшегося красноречия, Вовчик взмахнул сжатой в кулак рукой и бодро пропел сиплым то ли от простуды, то ли от чрезмерного, папироса за папиросой, курения, то ли ещё от чего-нибудь вроде похмелья голосом:

– Никогда-а, никогда-а

коммунары не будут рабами!

– Никогда-а, никогда-а!.. – звонко вторили ему захлёбывавшиеся радостным смехом Илюха с Колюхой.

– А псину-то вашу, говорят, того – замочили?

Веселье мальчишек вмиг оборвалось и на их лицах вместо весёлых улыбок появились слёзы.

– Ясненько, жизнь твою мать! Но хоть закопана-то собака по нормальному, или гниёт на помойке где-нибудь?