Интернатские. Сентиментальность в бою неуместна

Раздевшись по пояс, Вовчик со сноровкой профессионального могильщика выкопал в отмеченном мальчишками месте прямоугольную яму полуметровой глубины. Затем, попросив их, чтобы во избежание психологической травмы пошли ненадолго прогуляться и не смотрели на его последующие малоприятные для детского глаза действия, вытянул из рыхлой земли за домом задеревенелую грязную тушу собаки, обернул её мешковиной, перенёс к Дереву и быстро закопал в приготовленной могиле. Тщательно утоптав место захоронения, сходил за дом и с той же тщательностью, скрывая следы «преступления», заровнял участок земли, где Барбос был закопан до этого.

Окликнув тут же подбежавших к нему Илюху и Колюху, Вовчик штыковой лопатой разрыл угол свежей могилы и кивнул на показавшийся из земли белый кончик серого, когда-то густо-лохматого, а теперь невзрачного, со свалявшейся шерстью хвоста.

– Узнаёте? Всё в порядке?

– Спасибо, дядь Вовчик! – хором судорожно выдохнули близнецы.

– Ну, а теперь, по русскому обычаю, можно и помянуть вашего дружка.

Расставив на вынесенных из дома двух табуретках стаканы, бутылки с водкой и лимонадом, разложив имеющуюся закуску, Вовчик в один из стаканов налил себе опять до предела водки. Увидев, как один из близнецов взялся за бутылку лимонада, чтобы наполнить оставшиеся два стакана, он сделал протестующий жест рукой:

– Э-э, нет! Поминать, так поминать по-настоящему, по-мужски!

Илюха с Колюхой растерянно переглянулись, из уважения и благодарности к дяде Вовчику не смея противоречить ему, уже наливавшему в их стаканы отвратно пахнущую водку. Хорошо хоть, не по полному набулькал, а плеснул лишь на донышки. Этот напиток, так любимый многими взрослыми, в том числе их родным отцом, близнецы терпеть не могли не только за его мерзкий запах. Уж очень неприятными были их воспоминания о многочисленных эпизодах их раннего детства, когда потерявший по пьянке человеческий облик отец чего только не вытворял. Одни изуверства над их матерью чего стоили…

Но сейчас случай был неоднозначный, и они не знали, как себя вернее повести. Выпить эту дурманящую гадость – значит, в какой-то степени уподобиться отцу и другим пьянчугам, причиняющим столько страданий своим близким, омрачить светлую память матери, которая даже в страшном сне не захотела бы видеть своих чад пьющими. А не выпить… – обидеть дядю Вовчика, так искренне помогавшего им что в тот раз, когда мачеха могла забить насмерть Колюху, что сейчас, пристойно схоронив Барбоса. Да и Барбос, чего уж говорить, заслуживает того, чтобы, преодолев хотя бы на миг брезгливость к водке, они помянули его, как хочет дядя Вовчик, «по-настоящему, по-взрослому». Эх!

Поколебавшись, сначала Илюха как старший, а за ним и Колюха как «ведомый», взялись за стаканы.

– Ну, земля ему пухом, а ботаническая диковинка ваша – пусть, как надёжная крыша, прикрывает могилку от солнца, дождя и других, этих, ну, как их там… во, осадков, типа града, или ещё каких! Может, и взаправду выздоровеет теперь, желтеть и людей дивить перестанет. Только не чокаться! Не положено на поминках. С Богом! – торжественно провозгласил Вовчик и в пару залихватских глотков осушил свой стакан.

Илюха и Колюха через силу, задыхаясь вобрали в себя обжигающую вонючую жидкость, по очереди запили прямо из горлышка бутылки лимонадом. Короткая борьба с подкатившими приступами тошноты закончилась трудной, но убедительной победой крепких сибирских организмов. И с проснувшимся сразу же воистину зверским аппетитом они принялись уплетать за обе щеки немудрящую закуску, разложенную на табуретках. Мир вокруг теперь казался им многократно добрее и светлее, чем всего за несколько минут до этого. А дядя Вовчик – лучшим из самых закадычных друзей.

– А теперь, братва, знаете, что треба сделать? – деловито осведомился Вовчик, котрому чрезвычайно нравилась руководящая роль, безоговорочно предоставленная ему пусть маленькими пацанами, пусть в небольшом, да ещё и тайном мероприятии, но на полном серьёзе, с полнейшим доверием и уважением, чего ему так редко перепадало в повседневной жизни, если перепадало вообще. Возможно, этот импровизированный траурный митинг был звёздным часом его мало обласканной жизнью души.

– Не-а, не знаем! – не менее деловито озадачились Илюха с Колюхой.

– Вот, скажите, охота вам, чтобы могилку вашего друга Барбоса топтали все кому не лень?

– Не-а, неохота!

– Вот и я говорю. Но вы же хотите, чтоб о могилке лишние люди ничего не знали? Значит, будут топтать, пусть не специально, но будут…

– Ой, а чего тогда делать?

– Эх, молодо-зелено! Слушайте сюда. Вы на настоящем кладбище когда-нибудь были?

– Когда мамку хоронили…

– Фу, ты! – закашлялся Вовчик так, что закуренная папироса пробкой вылетела из его рта. – Извиняйте, братцы, я не нарочно напомнил вам. Ну, раз уж так получилось, давайте заодно и мамку вашу помянем.