Интернатские. Сентиментальность в бою неуместна

В промтоварных рядах после недолгой примерки Илюха и Колюха со счастливыми улыбками пополнили свой не обновлявшийся весь прошедший год гардероб новенькими шёлковыми рубашками и вожделенными, пахнущими свежей кожей сандалетами. Отец и мачеха прикупили понемногу огурцов и помидоров, винограду, выбрали крупный, потрескивающий от спелости при проверочном сдавливании его руками арбуз. Отец позволил себе кружку пенистого пива, а мачеха и близнецы угостились мороженым. Домой возвращались чуть ли не с песнями.

А ещё через несколько дней Илюха с Колюхой, как и было им незадолго до этого обещано, получили в подарок незабываемый праздник. Немного повздорив с Марией из-за размера отпущенной ею денежной суммы, отец, дважды пересчитав выданные ему тридцать рублей, повёз сыновей поразвлечься в Ташкент. На целую неделю!

Глава 13. ДА ЗДРАВСТВУЕТ ТАШКЕНТ!

Это было бесподобно! Такого прекрасного города близнецы ещё не видывали. Хотя, если признаться честно, то, не считая населённого пункта, в котором они нынче проживали, чисто символически называемого «городком», единственным настоящим городом, который им довелось в своей пока ещё не очень долгой жизни лицезреть до этого, был Красноярск, да и то мельком – по пути от речного вокзала на железнодорожный.

Но какое это имеет значение – мельком или не мельком? Наверное, главное всё же – не сколько увидеть, а что увидеть, и как. К примеру, тот же Красноярск хотя и запомнился Илюхе с Колюхой главным образом в виде единожды промелькнувшего в поле их зрения моста через Енисей со снующими по нему трамваями и троллейбусами, легковушками и пешеходами, да ряда пришвартованных у пристани речного вокзала теплоходов, но и этого хватило, чтобы запечатлённая в чистой детской памяти картина всю последующую жизнь служила им одним из далёких полуабстрактных, но близких сердцу ностальгических символов детства, малой родины.

Ташкент же… существовал не в прошлом или будущем, а в самом что ни на есть настоящем. И не символом, а – совершенно конкретным и осязаемым явлением. Он с первого взгляда и с первого шага по нему покорил мысли и чувства мальчишек и влюбил их в себя навсегда.

Сухоруковы были в восторге от всего, что им удалось увидеть и ощутить за неделю пребывания в гостеприимнейшей столице солнечного Узбекистана: широкие проспекты, особенно улицы Алишера Навои и Шота Руставели с большими красивыми многоэтажными домами; пышно-зелёный Сквер Революции с его тенистыми аллеями; не менее зелёные и тенистые парк имени Пушкина со множеством аттракционов, каруселей, качелей и Комсомольский парк с катанием на вёсельных лодках и водных велосипедах на одноимённом озере; Центральный универмаг с бесшумно перевозившими массу покупателей с этажа на этаж самодвижущимися «лесенками-чудесенками» и Торговый центр в жилом массиве Чиланзар; гостиницы «Ташкент» и «Россия»; театры Юного зрителя и имени Алишера Навои… А какие шумели фонтаны и пестрели цветочные клумбы на городских площадях! А какие фильмы шли в панорамном кинотеатре и как здорово – темпераментно и патриотично – болели за свою любимую футбольную команду десятки тысяч съезжающихся со всей республики зрителей на стадионе «Пахтакор»! А городской зоопарк с сотнями экзотических животных из разных уголков планеты! А какое вкусное мороженое продавалось здесь на каждом шагу: что там эскимо на палочке, увиденное как-то в кино – вот пломбир в вафельных стаканчиках, да разноцветное фруктовое в брикетах, или же глазурованное шоколадом «Ленинградское», это – да!

Словом, если бы Илюху и Колюху попросили написать школьное сочинение о самом ярком впечатлении минувшего лета, они, не сговариваясь, рассказали бы об этой неделе в Ташкенте. И восклицательных знаков в обоих сочинениях было бы никак не меньше, чем самих восторженных слов обо всём увиденном и понравившемся.

Но и это ещё не всё. Сухоруковы, вдобавок к прочему, приобщились за эту неделю к настоящему повседневному быту типичной узбекской семьи, от чего получили удовольствие отнюдь не меньшее, чем от пребывания в Ташкенте в целом. Возможно, это приобщение сыграло даже роль главной

изюминки путешествия.

Дело в том, что двоюродная тётка Николая Захаровича, у которой они сейчас так удачно гостили – голубоглазая и русоволосая бабушка Ася хотя и являлась уроженкой северного Оренбуржья, но замужем была за коренным ташкентцем – с достоинством носившим великолепные усы и бородку, имевшим несколько тюбетеек на все случаи жизни и целый гардероб национальных халатов-чапанов, не вылезавшим даже знойным летом из мягких кожаных собственноручно сшитых сапог, добрейшей души человеком и радушным хозяином – узбеком дедушкой Закиром.