Интернатские. Сентиментальность в бою неуместна

это всё равно, думали Илюха с Колюхой, что взяться переплыть Енисей на лодке за пять минут. И приобрести-купить на этом рынке рынков можно было, наверное, всё, что продаётся на белом свете, даже, как пошутил дедушка Закир, – жену с детьми. По каким угодно, разумеется, ценам, в зависимости от того, какого качества товар тебя устраивает и как ты умеешь торговаться. Последнее, кстати, особенно немаловажно на восточном базаре, где не торгующийся покупатель, сразу безропотно выкладывающий запрошенную продавцом сумму, мало интересен этому продавцу. Если же представить крупнейшие базары Ташкента и всего Востока в статусе городов, то Алайский – бесспорно был бы избран среди них столицей!

Когда переполненные впечатлениями близнецы и довольный, сделавший необходимые покупки в лучшем виде дедушка Закир вернулись домой, то обнаружили, что находившийся на излечении в отдельном помещении под попечительством бабушки Аси Николай Захарович куда-то без всякого предупреждения запропастился. Илюха с Колюхой как сердцем почуяли, что без вина и женщины у отца вряд ли обошлось и на этот раз, и скорее всего эта самовольная отлучка опять неожиданно, в одиночку, связана с какими-то событиями, происшедшими во время его позавчерашнего похода в «старый город». Неспроста он всё время в эти два дня бубнил себе под нос что-то вроде «после дождичка в четверг»… сегодня как раз четверг.

Так, в общем-то, оно и было.

Пока дедушка Закир кудесничал (а только так, согласно наблюдениям Илюхи с Колюхой, он и умел делать всё, за что брался) во дворе с тушей купленного барашка и всем, что необходимо для полноценного приготовления настоящего шашлыка, а бабушка Ася стирала и гладила к завтрашнему отъезду вещи Сухоруковых, готовила им в дорогу гостинцы, Илюха с Колюхой, отпросившись у стариков прогуляться где-нибудь неподалёку, решили попробовать отыскать отца. Хотя бы быстренько обежать для этого ближайшие питейные заведения.

А Николай Захарович в это время был уже далеко, за несколько

кварталов отсюда. Снедаемый вожделением в предвкушении очередной «экспресс»-любовной встречи с темпераментной и пылкой как сама страсть незнакомкой, он быстро шёл вглубь «старого города». Какое-то безошибочное чутьё вело его именно туда, где, как он надеялся, сегодня ему обязательно повстречается она и опять подарит незабываемые высокопрофессиональные женские ласки. И – вот и не верь чувствам – привело…

В тех же самых кустах, где Николай Захарович всего пару дней назад познал неземное наслаждение, сейчас высоко задрав ту же цветастую юбку, что и в прошлый раз, изрыгая страстно-ласковые стоны пополам с отборным матом, его желанная полюбовница с ловкостью циркового акробата наслаждалась плотской близостью сразу с двумя одновременно, не совсем трезвыми мужчинами. Третий, с расстёгнутыми штанами, бегал вокруг и тоже пытался, но никак не мог пристроиться. С досады плюнув, многословно выматерившись, этот третий застегнул ширинку, закурил сигарету и вышел из кустов прямо на созерцающего происходящее Сухорукова.

Секунды оба ошарашенно, усиленно моргая, глазели друг на друга. Придя в себя первым, незнакомец заорал благим матом во весь срывающийся от страха или от неожиданности голос:

– Полундра, братцы!!! За нами следят!..

Сухоруков, мгновенно оценив обстановку и не ожидая в данный момент в этом месте для себя ничего хорошего, прежде чем дать дёру, всё же чуть притормозил, и спросил не менее трусившего соперника:

– П-полундра… ты чё, флотский?

– Ну, флотский, а тебе какое дело?

– И я флотский, с Енисея. А ты?

– Я с Волги в отпуск с корешами приехал. Азию поглядеть и себя показать… вон, одну местную экзотику в юбке уже встретили и шпандорим себе потихоньку… на троих. Мужики, успокойтесь, свои здесь!

Поглощённая страстью троица в кустах, встревоженно прервав своё

азартное занятие, успокоилась и продолжила любовную утеху в том же темпе. А двое «флотских», уже готовые произвести друг друга в родные братья, допили из горлышка остававшуюся у волжан початую бутылку вермута и, обнявшись, дружно направились в сторону ближайшей кафешки-забегаловки.

– Ты только позырь, братишка, ведь это та самая лярва и есть, в рот ей шаланду, полную кефали… с которой я позавчерась, считай, то же самое уделывал, что и вы сейчас. Деньги ей все свои отдал, втрескался как салажонок, – доверительно рассказывал своему новообретённому побратиму за бутылкой дешёвого вина Сухоруков, скромно умолчав лишь о «заразе», подхваченной им от этой «лярвы». – Вот, нашёл, суку, опять, пусть возвращает по полной вымогнутую обманом с трудового народа копеечку!.. А вы-то как ней, прошмандовкой, схлестнулись?

– Здесь, в этом же кафе. Подошла, говорит – деньги у неё украли, которые её мужику на костюм отложены были. И он теперь пришибёт её…

– Вот, профура! И мне, бляха-муха, трепала, что деньги где-то посеяла, и мужик её будто бы угробит за это… в рот ей…