Иоанн Павел II. Поляк на Святом престоле

«Мы увидели в бесконечно ярком свете, что есть Бог, нечто подобное тому, как изображения людей появляются в зеркале, когда они проходят перед ним: епископа, одетого в белое, — нам показалось, что это был Святой Отец. Там были и другие епископы, священники, верующие мужчины и женщины. Они поднимались по крутой горе, на вершине которой был большой крест из неотесанных стволов пробкового дерева. Прежде чем попасть туда, Святой Отец прошел через большой город, наполовину в руинах, наполовину сотрясающийся. Он шел, останавливаясь, страдая от боли и горя и молясь за души тех, чьи трупы он встречал на пути. Достигнув вершины горы, на коленях у подножия Креста, он был убит группой солдат, которые стреляли в него пулями и стрелами. И таким же образом погибли другие епископы, священники и верующие, и миряне различных чинов и сословий»[1343]. Этот текст третьей фатимской тайны увидел свет 26 июня 2000 года, когда его обнародовала Конгрегация вероучения, предпослав богословский комментарий, в котором призвала понимать содержание не буквально, а аллегорически, как изображение всех гонений на христиан, случившихся в двадцатом столетии. Ранее, 13 мая, в день очередного паломничества Иоанна Павла II в Фатиму, подобным же образом прокомментировал его кардинал Содано, объявивший о скорой публикации третьей тайны: по словам иерарха, она иллюстрировала борьбу атеистических режимов с церковью[1344]. Сенсационная новость о скором обнародовании третьей фатимской тайны, среди прочего, взбодрила Агджу, который сделал из этого вывод, что был, оказывается, всего лишь орудием Бога, а значит, невиновен. Знаменитый террорист получил амнистию 13 июня, правда на свободе не ходил ни дня: итальянцы просто передали его Турции, где он опять сел, теперь уже за убийство Абди Ипекчи[1345]. Понтифик же, повторяя жест Пия XII, вновь поручил человечество опеке Девы Марии. Он совершил этот акт 8 октября, в день, объявленный им юбилеем епископов. До полутора тысяч иерархов церкви собралось тогда на площади Святого Петра. Рядом с алтарем возвышалось изваяние Мадонны, в корону которой вставили пулю — одну из двух, выпущенных в первосвященника девятнадцать лет назад[1346].

* * *

Юбилейный год — это еще и год восьмидесятилетия римского папы. В день своего рождения, 18 мая, понтифик отслужил мессу в компании пяти тысяч священников, съехавшихся на юбилей пресвитеров. Торжество слуг Божьих естественным образом превратилось в чествование главного из них. «Мы чувствуем, что нас ведет Божий человек, завоевавший любовь и уважение всего мира, невзирая на границы», — обратился к понтифику глава Конгрегации по делам духовенства кардинал Дарио Кастрильон Ойос[1347]. В тот день благодарственные молебны возносились по всей Польше, а сам понтифик с помощью телемоста обратился к землякам-вадовичанам, украсившим свой город папскими и национальными флагами, а также транспарантами с поздравлениями Войтыле. В Варшаве торжества с участием политического бомонда прошли в Королевском замке. Милош разразился одой в честь юбиляра:

Мы приходим к тебе, люди шаткой веры,
Дабы ты укрепил нас примером своей жизни
И освободил от беспокойства
За грядущие день и год. Твой-то век двадцатый
Прогремел именами могучих тиранов
И крушением их хищных государств.
Ты знал, что так будет. Ты учил нас надежде:
Ибо лишь Христос — хозяин истории

[1348].

Итальянская пресса, некогда столь скептичная к римскому папе из Польши, в едином порыве расписывала феномен понтификата Иоанна Павла II. «Коррьере делла Сера» предоставила свои страницы для поздравлений политикам и артистам со всего мира. На круглую дату тепло откликнулась пресса в Германии и России — странах, от которых поляки традиционно не ждут ничего хорошего.

После праздничной мессы на площади Святого Петра Иоанн Павел II удалился на обед с ровесниками — двенадцатью кардиналами и несколькими десятками священников. Вечером в честь понтифика и его гостей в зале Павла VI Лондонский симфонический оркестр сыграл ораторию Гайдна «Сотворение мира»[1349].

Тремя месяцами ранее, перед паломничеством на Ближний Восток, Войтыла вновь задумался, не пора ли ему оставить служение, ведь он выполнил то, к чему был призван, — ввел церковь в третье тысячелетие. Об этом он написал в последнем дополнении к завещанию, вспомнив строки из Евангелия от Луки: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром» (Лк 2: 29). И пришел к выводу — нет, не пора. Коли Бог поставил его на это место и спас от руки убийцы, значит, надо пронести свой крест до конца. В том же тексте Войтыла вкратце подвел итоги своей жизни, вознеся хвалу Господу за Второй Ватиканский собор и благополучное окончание холодной войны[1350].

* * *