Читаем Ирано-таджикская поэзия полностью

Ирано-таджикская поэзия

Абдуррахман Джами , Джалаледдин Руми , Муслихиддин ибн Юсуф Саади , Омар Хайям , Шамсиддин Мухаммад Хафиз

Бедняк-ученый — в рвани и в грязи —Сел среди знатных на ковре кази.Взглянул хозяин колко — что за чудо?И служка подбежал: «Вошел отсюда!Ты перед кем сидишь? Кто ты такой?Сядь позади иль на ногах постой!Почета место здесь не всем дается,Сан по достоинству лишь достается.Зачем тебе позориться средь нас?Достаточно с тебя на первый раз!И честь тому, кто ниже всех в смиренье,Не испытал позора униженья.Ты впредь на месте не садись чужом,Средь сильных не прикидывайся львом!»И встал мудрец, в ответ не молвив слова.Судьба его в те дни была сурова.Вздох испустил он, больше ничего,И сел в преддверье сборища того.Тут спор пошел средь знатоков Корана.«Да, да!» — «Нет, нет!» — орут как будто спьяна.Открыли двери смуты вековой,И всяк свое кричит наперебой.Их спор над неким доводом стариннымСравнить бы можно с боем петушиным.Так спорили в неистовстве своемФакихи о Писании святом,Так узел спора туго завязали,Что, как распутать узел, и не знали.И тут в одежде нищенской мудрецВзревел, как лев свирепый, наконец:«Эй, знатоки святого шариата,Чья память знаньем истинным богата!Не брань и крик, а доводы нужны,Чтобы бесспорны были и сильны.А я владею знания човганом».Тут общий смех поднялся над айваном:«Ну, говори!» И он заговорил,Раскрыл уста и глотки им закрыл.Острей калама доводы нашел он,От ложной их премудрости ушел он,И свиток сути смысла развернул,И, как пером, их спор перечеркнул.И закричали всем собраньем: «Слава!Тебе, мудрец, твоим познаньям — слава!»Как конь, он обогнал их. А казиБыл как осел, увязнувший в грязи.Вздохнув, свою чалму почета снял он,Чалму свою пришельцу отослал он.Сказал: «Прости! Хоть нет на мне вины,Что я не угадал тебе цены!Средь нас ты выше всех! И вот — унижен…Мне жаль. Но да не будешь ты обижен!»Пошел служащий к пришлецу тому,Чтоб на главу его надеть чалму.«Прочь! — тот сказал. — Иль сам уйду за дверь я!Твоя чалма — венец высокомерья!Слыть не хочу в народе как святойС чалмою в пятьдесят локтей длиной.«Маулана» нарекусь я, несомненно,Но это званье будет мне презренно.Вода да будет чистою в любомСосуде — глиняном иль золотом.Ум светлый должен в голове таиться,А не чалмой высокою кичиться.Как тыква, велика твоя чалма,Но в тыкве нет ни мозга, ни ума.Не чванься ни усами, ни чалмою!Чалма — тряпье, усы — трава травою.Те, кто подобны людям лишь на взгляд,Но мертвы, как картины, — пусть молчат.Сам одолей высоты перевала;Зла людям не неси, как знак Зуала.На плетево идет тростник любой,Но ценен сахарный самим собой.Тебя, с душою низкою такою,Я званья «Человек» не удостою.Стеклярусную понизь отыскалВ грязи глупец. Стеклярус так сказал:«Ты брось меня! Я бисер самый бедный!Я весь не стою и полушки медной».Пусть в цветнике свинарь свинью пасет,Но на свинью цена не возрастет.Осел ослом останется вовеки.По платью не суди о человеке!»

Перейти на страницу: