Ирано-таджикская поэзия

Когда ты ночью ляжешь спать, хочу побыть с тобой вдвоем.
Хочу, светильник засветив, безгрешно любоваться сном.

Ресницы прикрывают взор, они меня подстерегли,

И мне мерещится везде бровей приподнятых излом.

Я волю смелым дал мечтам: я припаду к твоим устам,

Покрыта верхняя губа благоухающим пушком.

Хочу вечернею тропой идти неслышно за тобой,

Тебя везде сопровождать, быть тенью на пути твоем!

Отдав поклон тебе земной, я к ветерку бы стал спиной,

Чтоб пыль порога твоего с меня не сдуло ветерком.

Тебе я отдал сердца жар, тебе вручаю душу в дар:

Зачем ты угрожаешь мне несправедливости мечом?

Джами, о том не сожалей, что верен ты любви своей,

Нет веры у тебя иной, ты изуверился во всем.

* * *

Я твой раб, продай меня — беглым стану я рабом.
Хоть сто раз меня продашь, приползу сто раз в твой дом.

Соглядатаем меня в раздраженье не зови,

Мне почетнее прослыть стерегущим двери псом.

У меня не хватит сил удержать сердечный пыл,

Хоть, наверно, сотни раз сердце я просил о том.

Душу так мне пламень жжет, что затмился небосвод,

Я, как зеркало, его вытираю рукавом.

Но всегда, когда стрелой ты грозишь мне, ангел злой,

Дни твои прошу продлить, не печалюсь об ином.

Заявляю с похвальбой, что я пес покорный твой, —

Уличенный в хвастовстве, замолчу я со стыдом.

Только ты мне не тверди: «Пой, Джами, иль прочь поди!»

Эту песнь сложила страсть в упоении слепом.

* * *

Когда в мечети вижу я твоих бровей тугую нить,
Я, про молитвы позабыв, готов колени преклонить.

Когда случается пройти мне мимо дома твоего,

Я райских гурий красоту готов насмешливо хулить.

Мне говорили, — ты добра к страдальцам, сломанным судьбой…

Взгляни, как исстрадался я, — нет без тебя желанья жить.

Зачем живая мне вода из рук пророка самого,

Когда отраву уст твоих не доводилось мне испить.

Бросаешь ты подачку псам, — всей своре косточку одну…

Собакой у твоих дверей дозволь мне преданно служить!

От серебра твоих грудей мой лик стал золота желтей,

И золото и серебро теперь не стану я ценить.

Вчера твой пес сказал: «Джами, свои стенания уйми,

Не то от жалости к тебе начну я горестно скулить».

* * *