«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

И Освальд может заверить вас словом чести: солёная влага, что навернулась на глаза ему и Дикки, была слезами чистой ярости. Есть такое выражение – «слёзы ярости». И каждому, кто понимает, известно, чем они могут быть вызваны.

Мы подняли на ноги нашего бродягу и омыли шишку у него на лбу лимонадом, так как вода из цинковой ванночки вылилась во время драки. Затем он и наш добрый возница вместе с отзывчивыми друзьями помогли нам отнести домой все вещи.

По пути назад свиновладелец посоветовал нам не устраивать больше никаких душеспасительных акций, прежде не посоветовавшись со взрослыми. Мы уже и раньше слышали такой совет, но именно теперь я твёрдо решил отказаться от всяких попыток благодетельствовать бедным и страждущим, не познакомившись с ними вначале.

Нашего бродягу мы с тех пор видим часто. Добрый возница взял его в работники, и теперь у бродяги наконец есть дело. Свиновладелец говорит, что бродяга наш, в общем-то, славный малый, только от капли любого напитка сразу же засыпает. Ну да, водится за ним такой недостаток, чего греха таить. Мы первыми это заметили. Но надо признать, нам исключительно повезло, что в тот день сон скосил его прямо возле «Благотворительного бара».

Не стану передавать в подробностях, чтó сказал мой отец по поводу очередного нашего начинания. Если вкратце, он произнёс много разных слов, суть которых сводилась к настоятельному совету заниматься своими делами и не лезть куда не просят. Примерно это мы и слышим, когда получаем за что-нибудь выговор. Зато отец дал нашему бродяге соверен, после чего тот, если верить новому его нанимателю, спал целую неделю кряду.

Глава 12 Кентерберийские пилигримы

Автор этих правдивых записок очень надеется, что никто из его читателей, узнав о том, чем мы занимались, когда жили за городом, не примет нас за несчастных созданий, брошенных взрослыми на произвол судьбы. Если кому-то придёт на ум, будто взрослые наши родственники, закрутившись, так сказать, в вихрях светской жизни, оставили нас одиноко оплакивать свою сиротскую участь.

Решительно не согласен с подобным выводом и с полной ответственностью заявляю: всё было ровно наоборот. Отец проводил с нами много времени. И дядя Альберта, хотя он совсем не родня нам, а родственник Альберта, с которым мы соседствовали на Льюишэм-роуд, тоже нам посвящал много часов своей драгоценной жизни. И папа Денни и Дейзи время от времени приезжал. И многие другие люди, которых мы рады были увидеть, не забывали нас. Мы очень славно проводили время с ними со всеми, и огромное им спасибо за множество доставленных удовольствий.

Бывает, что проводить время со взрослыми куда лучше, чем без них, и уж точно гораздо безопаснее. С ними почти невозможно дойти до чего-нибудь рокового. Они вовремя остановят. А если вас в их присутствии даже повернёт не туда, но вы поведёте себя осторожно, вина за плохой исход ляжет на них.

Есть тут, конечно, важный нюанс. С одной стороны, замечательно жить и действовать, не опасаясь последствий, которые нас всегда настигали после предпринятого самостоятельно. С другой – всё самое интересное, о чём стоит рассказывать, происходило с нами, когда нас некому было остановить в шаге от опасного поступка.

Мысль о паломничестве зародилась в наших умах, когда взрослые были от нас далеко.

Произошло это вскорости после истории с «Благотворительным баром», хмурым, непогожим днём. Развлечь себя, сидя в четырёх стенах дождливым днём, совсем не так легко, как кажется взрослым. Особенно если вы далеко от собственного дома, где осталось множество любимых вами вещей.

Девочки играли в «уголки». Ужасная игра! Ноэль погрузился в поэзию. Г. О. пел «Я не знаю, что делать» на мелодию песни «Счастливый берег Ханаана». Пение это, крайне утомительное для слуха, звучало так:

       Я не знаю, что делать! О! О! О!
Я не знаю, что делать! О! О!
Это ужасно дождливый день!
И я не знаю, что делать!

Остальные пытались разными способами заставить его заткнуться. Сперва мы надели ему на голову дорожную сумку, но он продолжал петь и в ней. Затем, держа за ноги, мы заставили певца заползти вперёд головой под диван, однако он даже там не умолк.

Нам сделалось ясно: принудить его к тишине способна лишь грубая сила. Он тут же заныл, что мы ему делаем больно. Какое там «больно», ответили мы, шутка, и не более того, а он сказал, что, может, мы и шутили, но больно ему всерьёз.

Из шутливого понуждения любящих братьев могла бы вырасти ссора, если бы Элис, оставив игру в «уголки», не вмешалась:

– Да не будите вы спящую собаку. Давайте-ка лучше что-нибудь вместе придумаем.

– Тем более что я, раз уж мы сейчас все вместе, хочу кое-что сказать, – подхватила Дора. – По поводу нашего Общества добротворцев.

Многие запротестовали:

– Ну нет! Только этого не хватало. Только вот этого.

Не стану указывать пальцем, кто именно это простонал, отмечу лишь, что не Освальд.