«Искатели сокровищ» и другие истории семейства Бэстейбл

А на козлах Освальд и Пинчер, как пишут обычно в романах, «вовсю наслаждались сладкими плодами радостного воссоединения». Кучер из «Старого корабля», глядя на них, отметил, как прекрасно воспитан Пинчер. Словом, счастливая вышла поездка.

А вот в прилизанной аккуратности остальных, которые выстроились рядком, дабы приветствовать миссис Бэкс, было что-то совершенно ужасное. Они задушенным хором проговорили «здрасте-как-поживаете» и выглядели совершеннейшими тихонями. Никогда ещё не встречал такой компании примерных деток тише воды ниже травы.

Гостья отправилась в свою комнату, и мы больше её не видели до самого чая.

Когда время его настало, мы, всё такие же прилизанные и примерные, расселись в абсолютнейшей тишине вокруг стола, оставив, конечно же, место возле подноса с чайниками для миссис Бэкс, но она предложила Доре:

– Ты не хотела бы наливать сама?

И Дора откликнулась тишайшим, нежнейшим голоском:

– Если вам так будет удобнее, миссис Бэкс. Обычно-то именно я это и делаю. – И она наполнила чашки.

А потом мы с молчаливой церемонностью передавали друг другу хлеб, масло, джем и мёд, не забывая при этом бдительно следить, чтобы у миссис Бэкс было вдоволь еды.

– Вы тут не скучаете? – поинтересовалась она.

– Нет. Спасибо, – глухо ответили мы.

– И чем же вы занимаетесь? – спросила она.

Мы не сочли себя вправе волновать её рассказами о нашей разнообразной деятельности, и Дикки ограничился кратким успокоительным бормотанием:

– Да ничем особенным.

Между тем как Элис в унисон с братом прошептала:

– Всяким там разным.

– А не расскажете мне? – вопросительно оглядела нас миссис Бэкс.

Мы ответили глубоким молчанием. Она, вздохнув, протянула чашку за новой порцией чая.

– Вам случалось чувствовать смущение? – полюбопытствовала она. – Я вот сильно смущаюсь, особенно с новыми для себя людьми.

Нам понравились эти её слова, и Элис ответила, что надеется, с нами она смущаться не будет.

– Надеюсь, нет, – снова заговорила миссис Бэкс. – А знаете, вчера со мной ехала в поезде очень смешная женщина. У неё было с собой целых одиннадцать предметов багажа, и она поминутно их пересчитывала. А в число прочего входил котёнок, который каждый раз, как она принималась за пересчёт, ухитрялся спрятаться под сиденьем, и у неё из-за этого постоянно не сходился итог.

Нам было бы любопытно узнать побольше про этого котёнка, особенно какого он цвета и возраста. Но Освальд почувствовал: миссис Бэкс начала о нём рассказывать исключительно ради того, чтобы мы не стеснялись. И, не желая тревожить её покой дальнейшими расспросами о смешной попутчице, он просто кратко осведомился:

– Не желаете ли ещё кусок пирога?

Миссис Бэкс из душевного благородства пробовала завести с нами разговоры то о Пинчере, то о поездах, то об Австралии, однако мы оставались тверды в своём решении не нарушать покоя и тишины, которых она так жаждала. Сдерживая из последних сил переполнявшее нас до краёв любопытство насчёт опоссумов на каучуковых деревьях, эму, кенгуру и австралийской акации, мы ограничивались в беседах с ней краткими «да» или «нет» или, что было чаще, вообще молчанием.

Едва чаепитие завершилось, мы растаяли, прямо как «в оттепель снег» (по выражению старинной шотландской песни). Только мы, в отличие от снега, поспешили к морю и там, на берегу, соревновались, кто громче крикнет, чтобы срочно избавиться от неприятной скованности в гортани. После еле слышных ответов миссис Бэкс в глотку словно комья шерсти набились. Освальд, кстати, соревнование выиграл.

На следующий день мы тщательно избегали встречаться с гостьей, кроме как за едой. Когда сели завтракать, она снова попробовала заговорить с нами, но мы, обуздав желание её слушать, лишь передавали друг другу перец, соль, горчицу, хлеб, тосты, масло, мармелад и даже кайенский перец и уксус с такой тихой, молчаливой вежливостью, что она сдалась.

Мы поочерёдно стояли на страже её спокойствия, отгоняя от дома шарманщиков. Нам удавалось втолковывать им, что тут не место для их музыкальных упражнений, ибо в доме находится австралийская леди, которая сильно нуждается в тишине. Они моментально уходили, однако нам это стоило денег. Ни один шарманщик не согласился покинуть точку меньше чем за два пенса.

Необходимость блюсти тишину так сильно нас утомила, что мы очень рано отправились спать. Когда постоянно стараешься не шуметь и не шалить, это очень изматывает. Но мы знали: таков наш долг. И были горды, что нам удаётся добросовестно его исполнять.

А на другой день пострадал мистер Джейк Ли. Это такой разъездной торговец, раскатывающий по округе в крытой повозке, где полно булавок, иголок, расчёсок, сковородок и всяких прочих вещей, которые могут срочно понадобиться фермерским жёнам, особенно в отсутствие магазинов и лавок вблизи их ферм.

Жизнь Джейка мне всегда представлялась прекрасной. Сам с удовольствием бы так жил. Однако в тот день везение от него отвернулось. Повозка его уже готова была отправиться в путь, и он уже поставил ногу на колесо, собираясь в неё забраться, когда мимо проехал автомобиль.