Испытательный срок. Лучшая фантастика – 2025

Кого попросила Вдова об услуге – полесских программеров или цыганских хакеров, – не знаю. А может, это и вовсе не она, а беглый президент нанял кого-то в Англии, чтоб заставить ответить за невыполненные обещания. Или наоборот – конкуренты расстарались подчистить территорию.

Мне, в общем, все равно. Я больше не работаю в этом издательстве. Какой смысл подсиживать Вдову и главреда, когда можно найти более широкое поле деятельности? Меня пригласили в издательство при концерне «Лемут». Пока корректором. Но обещали, что скоро повысят.

Дмитрий Лопухов Вселенский аргонавт

К Гавришкевичу я шел с тяжелым сердцем. Разругались мы три года назад из-за ерунды – Гавр был человеком сложным, умел легко простить предательство, подлость и издевки, но из-за мелочей обижался насмерть. Ссора зачалась в сентябре двадцатого – я укатил с женой к родителям и забыл, что Гавр просил ему что-то занести. Зашел к нему через два дня – глазок на двери моргнул желтым, мне не открыли.

Я нырнул во влажное тепло подъезда – кисло тянуло мусоропроводом. Стены лифта густо покрывали надписи маркером, кнопки были оплавлены и кое-где выломаны, дырку на месте седьмого этажа залепили жвачкой.

Когда утром зазвонил телефон и на экране всплыло имя, я не поверил глазам. «Привет! Зайди сегодня. Дело есть» – так просто, после трех лет вражды. И вот я уже плыл в подергивающемся приступами падучей лифте. Вот стоял перед коричневой дверью и давил на звонок.

Глазок не моргнул – ого! – отворили сразу.

– Проходи, – нетерпеливо сказал Гавришкевич.

* * *

Мы дружили со студенческих времен. Дружили, впрочем, условно: Гавр держался от компании чуть в стороне, числился скорее попутчиком. Для полного членства в нашей шайке он был слишком не от мира сего. Сейчас бы ему поставили расстройство аутистического спектра, но тогда просто полагали легонько тюкнутым.

При этом Гавр здорово играл в футбол, бил всех в шахматы и умел управиться с байдаркой. Он был лишен фантазии, зато писал в студгазету основательные отчеты об удушливых собраниях. Играючи шел на красный диплом и помогал нам на экзаменах.

Четырежды мы дрались из-за Гавра – один раз с футбольной командой. Как-то мы взяли его в поход и испугались, что он утонул; писали в милиции заявление, а оказалось, что Гавр ушел ночью из палатки, перебрался как-то через реку – на остров нас вез речной трамвай – и за сутки доковылял до дома.

Однажды он сочинил прибившейся к шайке девчонке стихи: «В сером спутнике схемы на монокристаллах кремния, симметрия твоего лица симпатична, на поверхности Мохоровичича продольные волны ускоряются, митральный клапан моего сердца закрывается с твоим квази-синхронично».

Наша шайка окончила с дипломами бакалавров и распалась. Гавришкевич пошел в аспирантуру.

* * *

Я стоял на пороге, щурясь от света. Передо мной выстроились три пары начищенных оксфордов – Гавр презирал обувь без каблука. Даже в футбол в студенческие годы играл в туфлях. Из-за этого когда-то и произошло побоище.

В походы Гавр тоже ходил в оксфордах.

– Ну, – поторопил он.

Я расшнуровывал кеды и исподлобья посматривал на Гавра. Был он такой же, как и обычно, длинный, с непропорционально вытянутым лицом. Весь остроугольный: костлявые плечи, локти, резкие скулы, кадык пирамидой на шее, челка нелепым клинышком. Ни грамма не набрал, подлец; а я за каждый истекший с последней встречи год наел по размеру к брюкам.

– Чего стряслось-то, Гавр?

– Ну так… Увидишь, – как-то очень обтекаемо ответил он. Потом еще раз выступил против своей остроугольной натуры и добавил: – Странные дела. Вот.

Мы прошли по оклеенному пожелтевшими обоями коридору, Гавр толкнул облупившуюся дверь, и я увидел, что вся его комнатка завалена журналами. Пахло деревом и пылью – журналы были старыми.

Гавр поднял с пола один из выпусков и протянул мне. На черной обложке, изображавшей звездное небо, красными буквами значилось «Вселенский аргонавт». Я пожал плечами.

– Никогда не слышал, да? – спросил Гавр. – Вот и я. В СССР много было журналов. Их обожали, огромные тиражи, все читали. Сотни наименований, вот так. А про «Вселенский аргонавт» ни слова.

– И что?

– А то. Смотри, у меня шестьсот номеров. Один в месяц. Считать умеешь? Пятьдесят лет выходил, а о нем ни слуху.

Я повертел журнал в руках. Полистал – хрупкая пожелтевшая бумага, обычная печать. Внутри черно-белые иллюстрации, статьи и рассказы.

– Откуда у тебя это?

– Наследство… – Уточнять я не решился, знал, что его родители погибли в пожаре и Гавр попал в дом малютки, а потом в приют.

А Гавр уже, волнуясь, бегал по комнате:

– Похоже на обычный советский научпоп, не отличишь от «Знания – силы» и от «Кванта». Но есть закавыка, я это по рассказам понял. Их нет в библиографиях! Вообще! Ни в Википедии, ни на Фантлабе, нигде. Смотри, – Гавр схватил с полки журнал, – в этом рассказ Ефремова «Палеонтологическая аномалия». А теперь проверь, поищи в интернете. Нет у него такого!

Я проверил – такого у Ивана Ефремова действительно не было. Гавр взял еще один журнал:

– А вот Мартынов, рассказ «Кулак атланта». Проверяй.