Испытательный срок. Лучшая фантастика – 2025

– Это случайность, – мягко уговаривала меня Светлана. – То есть, конечно же, женский организм подвергается колоссальной нагрузке во время беременности и родов, но вот чтобы спровоцировать… Впрочем, мы сейчас не о том говорим.

– А теперь что? Теперь нагрузка будет меньше, что ли? Я даже представлять не хочу, что могу спровоцировать, если решу забеременеть сейчас! Хорошо мужчинам!

– Вы считаете, что проснуться лысеющим импотентом проще?

Светлана ошарашила меня этим вопросом. Некоторое время я сидела на постели, погрузившись в раздумья, а потом вдруг расхохоталась, да так, что ей пришлось вновь идти на кухню за водой.

В результате от всех этих потрясений и перепадов настроения я вконец обессилела.

– Езжайте! – сонно уговаривала я Светлану. – Ничего со мною не случится!

– Я с удовольствием подежурю возле вас и ночью.

– У вас нет семьи? Вас никто не ждет?

– Мои дети выросли, мой вьё давно смирился с моим графиком.

– Вьё… Светлана, мне раньше как-то в голову не приходило справиться, а вы ведь наверняка знаете – почему вьё и вьель? Почему жёнфиль и адолесан?

– Человек стыдлив по своей натуре. И, сознавая разницу между молодостью и старостью своих, допустим, собеседников, ему трудно в глаза назвать старика стариком. Еще труднее самому назваться стариком. Гораздо проще использовать искаженное французское – вьё.

– Старуха Таня… – примерила я на себя. – Да уж, вьель Татьяна звучит куда симпатичнее!

– Забавно, что и в других языках используются заимствования, подчас совершенно неожиданные. Например, вы знали, что в Гане, Зимбабве и Конго используются русские слова «бабушка» и «дедушка»?

Я представила себе маленьких негриков, носящихся по джунглям и вопящих по-русски: «Бабушка Нгуаби! Дедушка Аманква!»

– Прикольно! – улыбнулась я.

Задумавшись о детях, я вдруг пришла к парадоксальному выводу.

– Светлана, – начала я издалека, – вот вы говорили о годах нарастания напряжения, о непредсказуемых выплесках… А почему же у детей все по-другому? Почему они меняются постепенно?

– Отнюдь. Там тоже есть свои этапы, просто они более быстротечны и менее заметны глазу. В нашей жизни нет ничего постепенного, Таня. Возьмите роды – вот у нас плод, всецело зависящий от материнского организма, а вот уже настоящий человечек делает первый вдох и захлебывается первым криком! А девственность? А зачатие? А…

– Смерть? – подсказала я. – Да, кленовый листок однажды осенью раз и навсегда оторвется от ветки, но перед этим он постепенно распускается, наливается под солнцем, трепещет на ветру, желтеет, увядает… У него точно есть время подготовиться! У него есть время принять и свыкнуться! Почему же его нет у нас?

– Вы бы предпочли постепенно расставаться с юностью? Постепенно переходить из молодости в зрелость, из зрелости в старость?

– Да, разумеется! И раз уж природа не догадалась о таком щадящем режиме, почему бы человеку самому не создать лекарство против внезапной старости?

– А вы уверены, что это будет хорошо? – Светлана вздернула брови. – Сейчас посредством возрастных метаморфоз природа дает нам подсказки: вот вы стабилизировались как жёнфиль или адолесан, значит, уже можно задуматься об образовании, выборе профессии, половой жизни, потомстве; вот вы стабилизировались как вьель или вьё, значит, пришла пора отказаться от всякой ерунды, посвятить себя семье и детям. Если не будет этих вех – не упустит ли человек свое время? С другой стороны, подходить каждое утро к зеркалу и видеть минимальные, едва заметные постороннему глазу изменения внешности – один новый седой волосок, одну новую морщинку – разве это не более жестоко? Увядать постепенно, каждый день, каждую секунду – разве кто-нибудь скажет спасибо за такое лекарство?

Я была в сомнениях. Да, слова Светланы были логичны, но… Разве те жертвы, что мы с Ленкой приносили ради собственной молодости, оправдали себя? Изнуряющие тренировки в спортзале, отказ от пирожных и тортов, лучшие косметические средства – разве все это не должно было оттянуть наступление старости? Надежда на лишние десять лет молодости в обмен на отказ от удовольствий, надежда, которую хоронят в мгновение ока, – разве это справедливо?

Может, действительно выйти на каких-нибудь ученых, предложить им проект, пусть совершат переворот в современной медицине и социальном устройстве общества, пусть…

Зазвонил телефон. Я опять забыла про Ленку! Вот дрянь…

– Жёнфиль Татьяна Тулина? – осведомился усталый мужской голос.

– Вьель Тулина, – поправила я; неужели свыклась?

– Простите. Следователь Гранин. Кем вы приходитесь Елене Крыловой?

– Я ее близкая подруга, – обмирая, просипела я. – Что с ней?

– Подскажите, есть ли у нее родственники в нашем городе? К сожалению, в записной книжке только иногородний номер ее матери, по которому никто не отвечает.

– Нет родственников… Да что случилось?