Испытательный срок. Лучшая фантастика – 2025

– Что? Простите… – Журналист тряхнул головой, торопливо засунул блокнот в карман. – Да, на Кольце, конечно же… Я, видите ли, плохо переношу перегрузки…

– Как и девяносто девять из ста человек, – прервал его космист. – Подойдите.

Журналист нервно пожал плечами, но все же шагнул к иллюминатору, встал рядом и ухватился за боковой леер. Лицо его побледнело.

Космист сжал его локоть и сказал успокаивающе:

– Дышите глубже. Сейчас это пройдет.

Журналист хотел капризно возразить, что на протяжении всей командировки его постоянно мучают приступы страха высоты, от которых не помогают ни таблетки, ни дыхательные упражнения, ни даже, черт побери, аутотренинг, но космист ткнул пальцем в иллюминатор:

– Вот оно.

Журналист присмотрелся. То, что казалось лишь тонкой невесомой серебристой паутинкой, медленно набирало вес и объем. Отсюда, с космической станции, было прекрасно видно, что она охватывает планету выше уровня экватора непрерывным кольцом.

– Великолепно… – пробормотал журналист, из последних сил борясь с приступом тошноты и головокружения. И словно бы поняв это, космист резким движением отодвинул его от иллюминатора и толкнул в грудь так, что обмякшее тело послушно опустилось в кресло. – Великолепно… – повторил журналист, но на этот раз слово относилось не к происходящему в космической бездне, а к его собственному состоянию.

– Что ж, не будем попусту терять время. Как там говорят у вас на Земле? Время – деньги? – Космист еще раз с усмешкой оглядел гостя и опустился в кресло напротив. Взял стакан-непроливайку. – Спрашивайте.

– Расскажите, как вы познакомились. – Журналист вытащил из кармана блокнот, отщелкнул стило.

– Мы родились и выросли на одной улице, знали друг друга с такого раннего детства, что я и не вспомню нашего первого знакомства. Мне кажется, что мы знали друг друга всегда… да, знали. Но вот подружились только в школе. Причем при весьма… хм… забавных обстоятельствах.

– Что вы имеете в виду?

– Мы крепко повздорили… да что там! Мы просто-напросто подрались! И все началось с того момента, когда в нашей школе оказался новый трудовик, который до этого был космистом. По состоянию здоровья его списали на Землю. Константин уже тогда мечтал стать космонавтом. Поэтому появление в провинциальной школе такого человека стало для него подарком судьбы. Представляете? Настоящий космист! В школе! Для меня же он был всего лишь трудовиком, который к тому же нередко прикладывался к бутылке, но администрация школы до поры смотрела на это сквозь пальцы из уважения к его былым заслугам. Ученики тоже любили трудовика, но среди них все же нашелся тот, кто пожаловался на пьянство учителя своему отцу, а уж тот сообщил об этом в отдел народного просвещения.

– И кто же это был?

– Я. Увы, именно я оказался тем предателем, из-за которого космисту чуть не пришлось уйти из школы. Это же и стало причиной нашей драки с Костей. С этой драки все и началось. – Космист помолчал, задумчиво перекатывая в ладонях стакан-непроливайку. И повторил: – Все и началось.

ХУЛИГАН

– А еще батя говорит, что всех этих космистов давно пора с Земли вышвырнуть, – важно сказал Колян, и собравшаяся вокруг группа поддержки одобрительно загудела. Костя продолжал стоять – маленький, расхлюстанный, не делая попыток поднять сумку, которая от пинка раскрылась и несколько учебников вывалились в грязь. – Мы и так много заплатили за все эти космические полеты. Если бы не они, все на Земле жили припеваючи, даже такая безотцовщина, как ты, – с презрением продолжил Коля. – Или ты до сих пор веришь, что твой отец был космистом? Ха-ха!

– Так, Колян! Давай, Колян! Жги!

Но Костя продолжал молчать, чем еще больше выводил Колю из себя. Конечно, можно было не распинаться, а просто навесить люлей этому убогому, тщедушному пареньку, но Коле почему-то обязательно хотелось довести его до такого градуса бешенства, когда он кинется на него, и уж тогда от души заехать кулаком по его противной морде. А заехать ой как хотелось. С тех пор, когда в школу пришел новый трудовик, да не простой, а бывший космист. И этот бывший космист почему-то стал привечать именно Костю, выделять среди остальных.

Слово «космист», как называли себя все эти космонавты, астронавты и даже тэйконавты, находилось под запретом в семье Коли. Ничто не вызывало такого раздражения у Колиного отца, как то, что в новостных программах именовалось «космической реконкистой».

– Реконкиста! Космос! Космисты! – тут же начинал шипеть он. – Разбазаривание средств, вот что это! Кормим всяких дармоедов! Вместо того чтобы работать, как нормальные люди, они, видите ли, в космос летают! А ну, куда намылился? – Батя хватает за рукав пробирающегося к выходу на улицу Колю с мячиком.

– В футбол играть, – отвечает Коля, чем вызывает у отца новый приступ жалоб и проклятий: