Испытательный срок. Лучшая фантастика – 2025

Легендарная лаборатория ГИРД располагалась в подвале дома, и первые модели реактивных двигателей собирались чуть ли не на коленках. Первые персональные компьютеры паялись в гаражах энтузиастов, и вряд ли кто догадывался – во что выльется увлечение горсточки длинноволосых и бородатых хиппи. Неудивительно, что наша лаборатория, наследница двух величайших традиций, тоже расположилась в подвале, но не физическом, а вполне себе кибернетическом, на одной из тех «цифровых ферм», которыми крупные и солидные корпорации пользоваться брезгуют, а копеечные цены на аренду мощностей привлекают лишь гиков да фриков киберпространства.

Леваневский первым предложил назваться «ГИРД-2», тем самым пробросив ниточку к нашим великим предшественникам, которые вряд ли подозревали, во что выльется их увлечение реактивным движением, помноженное на идеи Циолковского и русского космизма. Я предлагала более умеренное «Группа Цандер», ибо Цандер – мой кумир. Чисто технически никаких препятствий к исполнению мечты у меня не было – поступай в училище или институт, входящий в систему Главкосмоса, успешно его оканчивай, подписывай контракт – и вот тебя возносит из глубины гравитационного колодца далекий и благородный потомок первых ракет ГИРДа. Если бы не одна закавыка – мое расслабленное тело, от рождения не приспособленное функционировать самостоятельно. Помещенное в одно из хранилищ то ли в Австралии, то ли в Антарктиде (не уточняла), старательно отделенное от духа, души, разума, превращенных в электрические импульсы Сети.

Похоже ли киберпространство на космическое пространство? Кто-то утверждает, мол, тут и сравнивать нечего. Первое гораздо круче второго. «Киберрыцари», «Наездники Волны», «Пророки двенадцатого протокола» и множество других преступных и вполне респектабельных групп, группировок, банд, объединений, обществ, которыми кишели верхние, нижние и совсем уж подпольные сети, при всем многообразии мнений, интересов и способов заработков сходились во мнении: «Космос – отстой!» А потому любой, кто осмеливался намекнуть о своем сомнении в непреложной истине киберпространства, подвергался остракизму.

Мы были изгоями. Не только кибер-, но и космо-. Когда Леваневский на узком междусобойчике в Главкосмосе заявил: ракеты свое отжили, с реактивным двигателем пора закругляться, большинство сочло это эксцентризмом «инфант террибль». Я потом отыскала левую запись этого исторического события и преподнесла шефу в коробочке на юбилей. Он очень смеялся. Но когда он высказал все это на директорате корпорации, его выслушали в глубоком молчании. С вытекающими последствиями. Одно из которых – не самое, кстати, ужасное – низвержение из сонма небожителей.

Но враг моего врага отнюдь не превращается в твоего друга, что и пришлось понять шакалам, готовым вцепиться в реконкисту зубами и рвать до изнеможения даже саму идею, будто бы космос кому-то нужен. Леваневский от космоса не отказывался, от реконкисты – тем более. Я долго думала – с кем его можно сравнить?

С мятежным духом Мефистофелем, подсказали бы в Главкосмосе, намекая на чистоту собственных помыслов, вынудивших низвергнуть это дьявольское порождение в бездны ада. Соглашусь. И как всякому Мефистофелю, Леваневскому требовался доктор Фауст.

И он, конечно же, нашелся. Константин Ефремов. С Леваневским они оказались как болт с гайкой, как программно-аппаратный комплекс, как модем – идеально подошедшими друг к другу. Хотя честь открытия доктора Фауста, признаюсь без лишней скромности, принадлежала мне. Именно я отыскала его на просторах киберпространства. И преподнесла Леваневскому в такой же коробочке, в которой до этого презентовала историческую запись.

Ищите гениев в подвалах и гаражах. Я там и искала. И нашла. Дипломную работу, посвященную созданию космического лифта. Не бог весть что оригинальное, идея была предложена еще Циолковским, а потом развита Арцутановым в прошлом веке, но на фоне других идей, и на два шага боявшихся отойти от все более мощных ракет с двигателями на разных физических принципах – электрических, ядерных, ионных и даже, бог мой, фотонных, это являлось прорывом. О лифтах писали все. Идея бродила в коллективном человеческом и космистском бессознательном, прорываясь то в виде книжек с фантастикой ближнего предела, то в виде популярных статеек, то в виде киношек. Что, казалось, проще? Подвесить в точке Лагранжа неподвижный спутник-противовес, спустить с него нить, закрепить на Земле, натянуть и – вуаля! – лифт готов. А главное – никаких технологических препятствий для ее реализации. Уже набившие всем оскомину углеродистые пленки перекрывали расчетные нагрузки как бык овцу. Дело за малым – достичь консенсуса Земли и Главкосмоса. А вот тут, как любил говорить Леваневский, собака и порылась. Проект начисто убивался узкой пропускной способностью. Он был экологичнее, но затевать только ради чистоты атмосферы подобное мегастроительство не стоило, что признавали и оппоненты, и сторонники.