Истина стоит жизни

Предложение Спика понравилось, все потянулись на палубу. Случилось как-то само собой, что Спик оказался рядом с Эллен. Огромная луна висела в черном небе, отбрасывая целую пирамиду серебряных бликов на безмолвную гладь реки. Вокруг все сливалось в глубоком, мягком, чуть посеребренном мраке, неясно было, где берег, где река, и существуют ли вообще черты дневного мира или все растворил и смешал колдовской эфир африканской ночи, оставив только эту озаренную луной палубу, эту мачту, уходящую верхушкой в бездонное небо, эти шершавые перила борта и эти серебряные блики на воде…

— Какой фантастический вечер, не правда ли? — Спик откашлялся: его одичалый голос показался ему слишком грубым для разговора с дамой.

— О, вам наверное приходилось переживать в Африке немало очаровательных вечеров…

— Поверьте, сударыня, что такого приятного вечера я не вспомню за всю мою жизнь.

Эллен сказала, глядя в темноту:

— Мы все невыразимо рады вашему благополучному прибытию и вашему успеху… — И вдруг у нее вырвалось, легко и непосредственно, как перед богом — Я так тревожилась за вас!..

Темнота скрыла усмешку Спика. Он едва удержался, чтобы не спросить: «Одинаково с вашим супругом?»

Петрик объяснял австрийцу, Бейкерам и Гранту преимущества своей дахабии, построенной в Хартуме по его собственным чертежам. Он был, по-видимому, навеселе…

— Я очень тронут, сударыня, — ответил Спик. — Как жаль, что я раньше не имел чести быть с вами знакомым…

— Долго вы пробудете в Гондокоро?

— Мы собирались завтра плыть в Хартум…

— Ох, так скоро…

Спику стало вдруг весело и сладко на душе. Черт подери, как это все же приятно, когда какая-то живая душа — а уж тем более, если она заключена в такую очаровательную телесную оболочку! — проявит к тебе участие…

— Но я не уверен, — добавил Спик, стараясь, чтобы реплика не выглядела слишком поспешной, — будет ли у нас все готово к отъезду… Знаете, эти африканцы очень неисполнительны. Надеюсь, что если мне придется задержаться…

— Разумеется, мы увидимся! Обязательно приходите к нам, мой муж и я — мы будем очень рады…

* * *

Консул Петрик сидел один в каюте, перелистывая альбом. Листы были заполнены не обычными рисунками, а условными изображениями, которые непосвященному человеку показались бы бессмысленным переплетением причудливых линий и таинственных знаков. Здесь были собраны топографические наброски: слияния Белого и Голубого Нила у Хартума, окрестностей местечка Вао, где находилась главная зариба Петрика, города знаменитых пирамид северо-западнее Каира и многих других мест, память о которых Петрику хотелось сохранить. Отыскав нужную страницу, консул углубился в созерцание изображенной на ней местности, живо представляя себе за условными линиями и знаками подлинные очертания предметов…

Вот большой двухэтажный дом, выстроенный в подражание средневековым замкам — восьмиугольная зубчатая башня на одном углу, невысокий шпиль, увенчанный старомодным флюгером, на другом, большие сводчатые окна на нижнем этаже и маленькие подслеповатые на верхнем… Вот небольшой парк вокруг дома, вот аллея, ведущая в глухой угол парка; дальше идет тропа, петляющая среди кустарниковых зарослей. Стоит отойти двести ярдов от дома, и местность становится девственно дикой: пологие холмы, разделенные глубоко врезавшимися оврагами, молодой лесок из кленов, буков, орешника, акации и бересклета, густая трава, подвыгоревшая на возвышенностях, сочно зеленая в низинах. На широкой поляне, окруженной невысокими чащами, стоит огромный старый дуб, одинокий ветеран, уцелевший от некогда шумевшей здесь дубовой рощи… Тишина, и ни души вокруг — крестьянские поля далеко отсюда, в широкой долине реки, а здесь — заветный уголок нетронутой природы.

«Это моя маленькая Африка… Люблю здесь побродить с ружьем: случаются зайчишки, шныряют куропатки в траве… Великое удобство — охота в четверти часа ходьбы от дома!»

Так говорил капитан Спик — тогда, весной 1860 года, показывая эти места Джону Петрику, приехавшему затем, чтобы обсудить детали взаимодействия двух экспедиций в район нильских верховий…

С тех пор прошло больше трех лет. Но альбомный листок надежно хранит память о каждом дереве и каждой поляне, виденной Джоном Петриком в небольшом именье Спиков в Соммерсетшире, близ Ильминстера…

Много воды утекло с тех пор. Многое вышло не так, как представлялось тогда. Вместо радостной встречи и дружеского сотрудничества, вместо общей славы с ее выгодами — ожесточенный конфликт, грозящий тяжелыми последствиями…