Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Мы видим, что Маркс не представлял переход к «свободному ассоциированному труду» ни немедленным, ни бесконфликтным. Но для него задача революции состоит в освобождении уже существующих общественных форм производства и труда, а огромные шаги в этом направлении могут быть сделаны естественным образом и сразу же «благодаря политической организации в форме Коммуны».

Многое в ленинской концепции 1917 г. и в практике нашей революции продолжает, развивает мысль Маркса. Но не прямо. Мы хорошо знаем, что перемена «маршрута» явилась неизмеримо большим, чем временный зигзаг. Особая форма начала мировой революции превратилась в эпоху, изменив весь ход ее. В каком направлении? Выяснилось, что классическая революция XX в., так же как классическая революция прошлой эпохи, может победить, лишь став общенациональной, т.е. опирающейся на разные классы и социальные группы (потому и гегемония пролетариата становится доминантой движения на всех его этапах). Не в том ли, кстати, одна из главных причин отставания Запада, что «1789 год» буржуазной революции был для него позади, в то время как «1789 год» революции социалистической тогда еще не назрел? Вместе с тем проблема общенациональной революции нового типа, открытого Россией, это не только проблема состава сил, но и программы, решающая черта которой – взаимосвязь, взаимопереход буржуазно-демократических и социалистических задач (условий преобразования), причем если первые являются по преимуществу внутренними, то вторые в существенной и нарастающей мере – всемирными. Отсюда и новая функция класса-гегемона: превращение возможностей, создаваемых поступательным движением человечества, в органику национального развития. Об этом нередко забывают, характеризуя опыт, уроки нашей революции.

Между тем всемирное (в том числе в форме использования «последнего слова» государственно-капиталистической организации и техники) входило не только в материальные предпосылки Октября, но и в условия последующего движения революции, решения самой сложной ее задачи: перевода колоссальной силы разрушения старого, силы по своему массовому облику и сознанию мелкобуржуазной, в русло созидательной работы. Поэтому чрезвычайно актуальной является и сегодня ленинская постановка вопроса о демократическом потенциале пролетарской революции в России, о необычности форм и средств осуществляемого ею «перехода к созданию основных посылок цивилизации», об объективных возможностях, как и громадных трудностях превращения революционно-демократического союза пролетариата и мелкого производителя в социалистический союз, наконец, о специфичности и противоречивости сочетания национальных и интернациональных сторон нашей революции. Стоит вспомнить, как остро полемизировал Ленин с леводоктринерским стремлением уложить диктатуру пролетариата в прямолинейную схему: «Мы говорим, что пришли к диктатуре. Но надо же знать, как пришли. Прошлое нас держит, хватает тысячами рук и не дает шага вперед сделать или заставляет делать эти шаги так плохо, как мы делаем. И мы говорим: чтобы понять, в какое положение мы попадаем, надо сказать, как мы шли, что нас подвело к самой социалистической революции». И Ленин дает ответ: «Нас подвел империализм, нас подвел капитализм в его первоначальных товарно-хозяйственных формах»[532].

Социальная революция современности, взятая как целое, неизмеримо сложнее. К ней подводит и империализм – в его зрелой государственно-монополистической форме, и товарное производство в еще менее откристаллизовавшихся, чем в России, формах. Но к ней подводит теперь и социализм, роль которого в генезисе новых революций становится доминирующей, а вместе с тем подводят и почти все известные истории докапиталистические уклады – в модифицированном, «сдвинутом» виде. Как, например, назвать характерный для целых регионов тип развития, совмещающий завоевание основных условий цивилизации и «первичный» процесс этнической, национальной консолидации (т.е. становление общества как целого) с переносом в данные условия и насаждением сверху некоторых высших, социалистических форм экономического развития? Гигантское ускорение процесса рождает не только изломы, но и сугубо серьезные опасности. Движение по «перевернутой» схеме: сначала завоевание власти, затем радикальное преобразование (с помощью прежде всего рычагов власти) социальных отношений, создание на этой основе материальных предпосылок преодоления отсталости и рывка вперед – такая форма движения требует, как показывает исторический опыт XX столетия, особой зрелости субъективного «фактора». Сама же эта зрелость нуждается в определенных объективных условиях – круг, который может показаться порочным, если замыкать его только внутри развивающихся стран и регионов.