Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Возьмем другую модель подвижной структуры: систему небесных тел, вроде нашей солнечной системы или более сложную. С ней возможны аналогичные операции. В том числе и такая, известная из практики: зная орбиты, скорость и массы всех тел, кроме одного, можно описать это неизвестное нам тело, хотя его никто не наблюдал.

Эти модели предельно элементарны. Но вообразим теперь некоего идеального историка, который для той или иной даты истории человечества знает абсолютно все о всех странах, но ничего не знает лишь об одной стране, – сможет ли он логическим путем восстановить все неизвестное ему об этой стране? По карте соседних государств он легко очертит контур изъятой страны. По балансу сил военных блоков он определит ее внешнюю политику и военный потенциал. По состоянию мировой торговли – ее экспорт и импорт. Словом, контур будет все менее походить на простую линию. Станут возникать какие-то приближенные корреляты и для внутреннего состояния страны. На какой-то недостижимой ступени анализа они обретут такую же полноту и конкретность, как если бы наш историк, наоборот, ничего не знал об остальном мире и был вполне осведомлен только об одной стране. Однако в этом последнем случае он уже вряд ли мог бы реконструировать состояние остального мира, хотя и это надо допустить в идеальном случае.

Так в парадоксальной форме можно представить себе логический предел синхронистического метода в исторической науке. В действительности этот метод может лишь дополнить то, что знают и понимают историки в развитии каждой отдельной страны, например, объяснить, почему те или иные назревавшие события были ускорены или задержаны окружающей мировой обстановкой, – почему, скажем, Великая французская революция началась именно в 1789 г.

Но идея изучения истории с помощью мировых горизонтальных срезов требует внимания к осмыслению понятия «человечество». Антропология учит, что человечество не возникало многократно, а возникло из одного предкового вида, в одну эпоху, в одной географической области (правда, антрополог Карлтон Кун попробовал недавно возродить концепцию неоднократного возникновения человечества, подвергшись, однако, убедительной критике). Человечество никогда не переставало существовать как целое, и все существующие грани внутри него можно поэтому рассматривать как членение или строение целого. В течение многих веков, со времени эпикурейцев и стоиков, в научном мышлении вообще соперничают идея «множественности миров» и идея «универсума». Идея «множественности миров» в наши дни как-то имеет перевес в умах ученых. Современные историки, хоть подчас упоминают о человечестве и любят употреблять слово история в единственном числе, пишут истории во множественном числе – даже тогда, когда объединяют их под общим заглавием «Всемирная история». Этому положению и соответствует безраздельное господство диахронического метода в исторической науке. В мышлении историков как посылка присутствует необозримая множественность миров, хотя бы и взаимодействующих. Но сейчас, в частности, благодаря прогрессу социальной психологии, мы все лучше знаем, что любая общность людей строится по принципу «они и мы», т.е. является одновременно отношением между общностями. Тем самым человечество в сознании социологии снова склеивается по швам. Все яснее становится и логическая противоречивость стремления писать историю какой бы то ни было общности вне ее отношения с другими общностями.

Главное возражение, которое, вероятно, будет сделано, состоит в том, что именно представление о многочисленности историй служит логической основой для применения сравнительно-исторического метода. А сравнительно-исторический метод – основа всякого научного обобщения. В самом деле, как уже было отмечено, синхронизация историй и установление их взаимосвязей – это вовсе не то же самое, что сопоставление их в уме и выделение сходных черт или процессов. Если история человечества – единое целое, то вроде бы не с чем ее и сравнивать. Однако, во-первых, открывается широчайшая возможность сравнивать между собой разные горизонтальные срезы. Правда, я не думаю, чтобы было практически вероятно и необходимо осуществить большое число таких срезов. Но и относительно редкие траншеи дали бы возможность провести важные аналогии, открыть непредвиденные закономерности. Во-вторых, идея единства человечества в каждый данный момент истории нимало не исключает сравнения явлений, происходящих там и тут. Частичное сходство явлений не только не противоречит их отдаленной взаимосвязанности, напротив, в природе и обществе сходное обычно свидетельствует о той или иной сопричастности, т.е. о принадлежности либо к какому-то общему корню, либо к какому-то более обширному целому. В-третьих, предлагаемый метод ничуть не противоречит диахронии, скажем, необходимости исследовать эволюцию капиталистической экономики, буржуазной революции или любых других явлений истории.