Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Калмыки, или джунгары были остатком Угедеева улуса монгольской империи. В 1578 г. они приняли буддизм и тем обособились от мусульманских соседей – казахов. В поисках новых пастбищ калмыки через Западную Сибирь добрались до Волги, где встретились с русскими. Взять Астрахань калмыки не умели, а русские были бессильны против калмыков в степях, и вскоре обе стороны поняли, что им выгоден союз против общего врага – мусульман-ногайцев. Русские снабдили калмыков оружием, и те начали мелкую степную войну. К середине XVII в. они так ослабили ногайские орды, что в 1654 г. оказалось возможным укомплектовать русские полки, двинутые на Польшу, ветеранами-пограничниками. Чаша весов победы склонилась на сторону России, отныне спокойной за свои юго-восточные окраины. Польша, хотя и выдержала удар, но вышла из войны столь ослабленной, что за счет ее усилилось маркграфство Бранденбургское, превратившееся в королевство Пруссию, а последствия возвышения Пруссии известны всем.

Вот пример «цепной реакции», когда объективный ход исторических событий неясен самим участникам их, не направлен никем сознательно и не может быть даже предусмотрен современниками. Это частный случай применения входящего в нашу методику синхронистического анализа, при котором охват наблюдаемого явления идет не вглубь, а вширь.

Синхронистический аспект требует несколько иной суммы знаний, хотя отнюдь не меньшей, чем у историка-источниковеда. Тут филологическая подготовка менее важна, чем географическая; палеография вообще не найдет применения, зато необходимо отчетливое знание общей этнографии и демографии в возможно больших размерах. Особо остро стоит вопрос о пользовании библиографией. В XX в. поток информации идет столь мощной струей, что совместить чтение старой и новой литературы по широкой теме невозможно. Выход надо искать в подражании точным наукам, где обычно опускается история вопроса, а тема разрабатывается на основе последних обобщающих работ.

Я.С. Драбкин

Несомненно, что выявление максимума связей между отдельными социальными группами внутри одного общества и между отдельными обществами и группами обществ – важная задача историка. За последние годы нами достигнуто более глубокое понимание «всемирности». Но диалектический метод требует не только выявления возможно большего числа связей. Учет этих связей должен быть не только количественным, но и качественным. Видимо, речь должна идти о типе связей.

Мне представляется, далее, что Б.Ф. Поршнев, говоря о различных членениях общности, ставит их как бы в один ряд, не полностью учитывая качественную сторону. Я имею в виду прежде всего понятие страны. Оно принадлежит к наиболее устойчивым, существенным общностям. Стоит вспомнить полемику Ленина с Эрве в 1908 г. Ленин подчеркивал тогда, что страна, отечество – важнейший фактор развития и жизнедеятельности пролетариата, поскольку это совокупность политической, культурной и социальной среды, в границах которой происходят основные классовые битвы. Устойчивость данной общности не уменьшает значения межнациональных, межгосударственных, международных связей. Напротив, на данном этапе исторического процесса проблема взаимодействия национальных и интернациональных факторов становится важной и даже определяющей.

Целиком поддерживая идею «горизонтальных срезов», я не вижу в ней отрицания или принижения привычных «вертикальных срезов». Уверен, что полезны и нужны и те, и другие. История их выдержит, лишь бы мы не резали ее вкривь и вкось.

А . С . Арсеньев . Историзм и логика в марксистской теории

[577]

Тема, которой я хочу сегодня коснуться, сложна и обширна, поэтому то, что я скажу, скорее всего будет выглядеть как предварительные наметки для дальнейшей работы.

Я начну с известных, вероятно, вам высказываний П.Ф. Преображенского из работы «Тертуллиан и Рим», где говорится о необходимости неких общих схем, предваряющих конкретное историческое исследование. Автор ставит вопрос о том, что такая схема есть у любого исследователя, когда он приступает к изучению фактов и пытается восстановить, реконструировать историческую действительность. Он даже утверждает, что эти общие схемы играют более важную роль, чем непосредственное кропотливое исследование источников[578]. Он также ставит вопрос о необходимости сознательно-критической выработки такой общей схемы, ибо ученые-историки, отказывающиеся от этой задачи, все равно бессознательно исходят из того или иного представления об общем ходе истории, т.е. пользуются определенной схемой, но взятой некритически и, следовательно, не научно. «Этот вульгарный схематизм более чем распространен. И несравненно более опасен, чем схематизм, заранее предуказанный и формулированный»[579].