Историческая наука и некоторые проблемы современности. Статьи и обсуждения

Н . П . Комолова . Общественно-политическая борьба и особенности развития послевоенной итальянской историографии

В 1946 г. Бенедетто Кроче, переиздав некоторые, написанные за полвека до этого произведения Антонио Лабриолы, преподнес их как «устаревшую философию». Задаче «сделать прививку молодежи и ученым против марксизма»[345] служил приложенный к этому изданию очерк Кроче «Как зародился и как умер теоретический марксизм в Италии»[346]. Кроче оказался плохим пророком – и в отношении марксизма вообще, и его развития на почве самой Италии в частности. Уже были написаны «Тюремные тетради» Антонио Грамши, тогда еще почти неизвестные миру. Их публикация, предпринятая вскоре после окончания войны, в атмосфере обновления нации, начавшегося с эпохи Сопротивления, произвела настоящий переворот в развитии итальянской общественной мысли, оказав глубокое воздействие не только на марксистский ее лагерь, но и на демократическое крыло всей итальянской культуры.

Теоретический марксизм стал неотъемлемой частью этой культуры и выразителем наиболее прогрессивных тенденций в ней – явление, имеющее не только итальянские, но и международные корни и связанное, в свою очередь, с подъемом самого коммунистического движения. В Италии – это превращение компартии в ходе национально-освободительного движения и борьбы за демократию в крупнейшую общественную силу страны – политическую и духовную.

В рамках общего процесса произошли глубокие сдвиги и в итальянской историографии. Все более возрастает роль и влияние ее марксистского течения[347]. Исследователи, принадлежащие к этому течению, создали ряд крупных трудов, посвященных узловым проблемам национальной истории. Можно сказать, что в настоящее время уже сложилась в основных чертах марксистская концепция истории Италии[348].

В связи с разработкой различных исторических проблем итальянские марксисты постоянно обращаются и к вопросам методологии истории (как в специальных статьях и дискуссиях на страницах печати, так и еще в большей мере в своих исследованиях). Кроме конкретно-методологических сюжетов, прежде всего теоретических проблем изучения истории рабочего и коммунистического движения, активно обсуждаются в самом широком плане вопросы о соотношении метода и концепции, истории и современности, истории и политики, а также связанный с последними вопрос о взаимодействии различных историографических течений. В центре дискуссии, идущей в последние годы в Италии, стоит проблема взаимосвязи различных временных звеньев (прошлого, настоящего и будущего) в историческом процессе и в историческом познании.

Особый интерес к этой проблеме обусловлен самим ходом развития послевоенной итальянской историографии, как и итальянской культуры вообще. Крах фашизма означал вместе с тем банкротство официальной фашистской концепции истории Италии, поставленной на службу режиму и пытавшейся представить фашизм как венец национальной истории. У этой концепции была и своя цинично-волюнтаристская «методология». Вот как формулировал ее фашистский историк А. Тильгер в 1928 г.: «Нет ничего более интересного, чем позиция фашизма в отношении истории: продвигаясь в своей революционной работе, фашизм создает свою предысторию, которая должна его объяснить и оправдать. Таким образом прошлое выбирается, отбирается и активно представляется в желаемом виде»[349]. Естественно, что подобные установки, подкрепленные соответствующей практикой, рождали отпор в среде прогрессивных историков и были отброшены ими вместе с фашистской интерпретацией национальной истории.

Впрочем, процесс этот происходил в послевоенные годы не в одной только историографии. Отказ передовой интеллигенции от принципа подчинения культуры задачам официальной политики был реакцией на горький опыт «черного» двадцатилетия. Вместе с тем демократическая интеллигенция, пройдя через горнило Сопротивления и стремясь сохранить его дух, почувствовала необходимость преодоления крочеанской концепции «абсолютной автономии» культуры. Эта концепция, которая, несмотря на ее оппозиционность по отношению к фашизму, не могла удовлетворить и в годы Сопротивления активно участвовавшую в борьбе часть интеллигенции, после окончания войны все более становилась анахронизмом. Новое кредо прогрессивной итальянской интеллигенции нашло свое выражение в тезисе: «Cultura impegnata». Этот термин, не переводимый дословно на русский язык, воплощает в себе идею культуры, активно относящейся к действительности.