Историческая традиция Франции

Подобными драконовскими мерами Людовик стремился установить гражданский мир в стране, для этого он был готов даже «реформировать» саму историческую традицию. Упразднение права исповедования протестантства мотивировалось желанием «полностью стереть память о волнениях, беспорядках и бедствиях в нашем королевстве, вызванных распространением этой ложной веры»[559]. Во имя той же цели гражданского мира незадолго до смерти короля был разгромлен янсенизм. До конца «Великого века» насаждался принцип «одна вера – один закон – один король»; историческим следствием стали новые расколы.

«Вслед за Боссюэ вся католическая Франция превозносила “нового Константина, нового Феодосия”[560], возвратившего, наконец, королевству его исконное (profonde) единство», – уверяют современные монархисты. Но будущее оказалось за оппонентами самого яркого в эпоху Людовика ХIV борца за католическую ортодоксальность и божественное происхождение абсолютной власти епископа Боссюэ. «Короли являются господами над жизнью и имуществом своих подданных, но никогда над их мыслями, – писал маршал Вобан. – Внутренний мир человека находится вне их власти, и одному Богу доступно распоряжаться им, как заблагорассудится»[561].

Королевская акция явилась своеобразным итогом Контрреформации, ее «объективным успехом и религиозным крахом», по выражению Мишеля де Серто. Принудительное обращение подрывало принцип внутренней убежденности, и потому даже часть католиков была, по свидетельству современника, «возмущена тем, что происходит под предлогом приверженности к религии»[562].

Отмена Нантского эдикта стимулировала поиск выхода из религиозных противоречий на путях веротерпимости. Отталкиваясь от государственного запрета инаковерия как логического абсурда, Пьер Бейль (1647–1706) обосновал принцип религиозного плюрализма. Будучи гугенотом, он высказался против любой религиозной исключительности: «Ни одна религия не может представить решающее доказательство своей истинности», как ни одна из них не может быть гарантией морали. А если так, то «государство не должно вмешиваться в вопросы веры» и, во всяком случае, «любой вид принуждения в религиозных вопросах абсурден»[563].

Религиозная ситуация в конце Старого порядка определялась совмещением двух мощных духовных процессов – Контрреформации и Просвещения. Тридентская реформация (Контрреформация) началась во Франции с запозданием. Вначале ей противился Генрих IV, опасавшийся недовольства гугенотов; его преемников пугала реакция третьего сословия, представители которого, поборники галликанства, не желали усиления власти Святого престола. При самоустранении королевской власти инициативу – редкий случай времен абсолютизма – взяла на себя Церковь[564]. Собрание французского духовенства 7 июля 1615 г. приняло догматы, утвержденные Тридентским собором.

Исследователи указывают на то, что санкционированное Нантским эдиктом соперничество двух религий способствовало обновлению («возрождению») католичества. «Потеря принудительной монополии на истину пошла на пользу католичеству, сумевшему найти в себе силы, чтобы развернуть интенсивную борьбу за умы и души верующих. Роли переменились: напряженные духовные искания, характерные для протестантов XVI в., теперь проходили в русле католической религии», – пишет В.Н. Малов[565].

«Католическое возрождение» (если следовать определению Жана Делюмо) выдвинуло ряд выдающихся деятелей, среди них: кардинал, министр французского правительства и основатель конгрегации ораторианцев Пьер де Берюль (1575–1629). Вдохновителем создания многочисленных конгрегаций был проповедник и религиозный писатель, автор «Введения в набожную жизнь», оппонент кальвинизма, в особенности учения о предопределении, Св. Франциск (Франсуа де Саль) Сальский (1567–1622). Множество семинарий, школ и предсеминарий основал св. Венсан (Викентий) де Поль (1581–1660). Св. Викентий проповедовал среди низов общества, и его религиозно-просветительская работа тесно сочеталась с благотворительной деятельностью. Недаром впоследствии (1881) папский престол объявил его «покровителем дел милосердия».

Развитие церковного просвещения и стало самым заметным явлением «католического возрождения». Первыми на этот путь стало монашество. Иезуиты и ораторианцы перестроили школьное образование с учетом требований гуманистической культуры, и их школы обрели популярность. Активность монашества, усилившегося в противоборстве с протестантством, в начале ХVII в. была исключительной: «монахи налаживали работу госпиталей, приютов, раздачу милостыни беднякам и заключенным, шли в чумные бараки, к ним тянулись охваченные религиозным рвением миряне». С 1660-х годов вперед выходит епископат. Под его эгидой возникает сеть семинарий и «церковных конференций» (нечто вроде «курсов повышения квалификации» для кюре, замечает В.Н. Малов), в результате образуются значительные кадры грамотного духовенства. С 1670-х годов отмечают успехи в обучении катехизису на массовом уровне, в приходских школах[566].