Исторические рассказы и анекдоты из жизни русских государей и замечательных людей XVIII и XIX столетий

Во время посѣщенія императрицей Маріей Ѳеодоровной Ростова, народъ былъ до того обрадованъ ея пріѣздомъ, что женщины разстилали свои шелковыя фаты въ грязь и просили ее стать на нихъ. Одна женщина подошла къ ея каретѣ и сказала:

— Матушка! у меня къ тебѣ просьба.

— Что такое, милая? — спросила императрица.

— Мой сынокъ служитъ у твоего въ гвардіи рядовымъ — поклонись ему отъ меня и сказки ему, что я посылаю ему мое благословеніе и вотъ рубликъ гостинца отвези ему.

— Непремѣнно, непремѣнно, все исполню, — отвѣчала императрица.

По пріѣздѣ своемъ въ Петербургъ, она тотчасъ послала за солдатомъ, передала ему благословеніе и рубль матери, похвалила за то, что онъ добрый сынъ и прибавила отъ себя 25 рублей.

(Тамъ же, стр. 306).

* * *

При восшествіи императора Александра на престолъ, всѣ лица, заключенные въ предшествовавшее царствованіе въ Петропавловскую крѣпость, были освобождены. Одинъ изъ арестантовъ, оставляя казематъ, надписалъ надъ дверями: «Свободенъ отъ постоя». Объ этомъ донесли государю. Онъ улыбнулся и замѣтилъ, что слѣдовало бы прибавить къ надписи слово: «навсегда».

(Матеріалы для біографіи А. П. Ермолова. Погодина. М. 1864. Стр. 434).

* * *

Вскорѣ по воцареніи императора Александра, фельдмаршалъ князь Н. И. Салтыковъ просилъ государя объ опредѣленіи своего сына президентомъ въ одну изъ коллегій. — «Я самъ молодъ, — отвѣчалъ ему Александръ, — и съ молодыми президентами мнѣ нечего дѣлать.

(Письма митропол. Евгенія. «Рус. Архивъ» 1870. Стр. 790).

* * *

Однажды, министръ юстиціи И. И. Дмитріевъ, явись съ докладомъ къ императору Александру, представилъ ему дѣло объ оскорбленіи величества. Государь, отстранивъ рукою бумаги, сказалъ:

— Вѣдь ты знаешь, Иванъ Ивановичъ, что я этого рода дѣла никогда не слушаю. Простить, — и кончено. Что же надъ ними терять время?

— Государь! — отвѣчалъ Дмитріевъ, — въ этомъ дѣлѣ есть обстоятельства довольно важныя; дозвольте хоть ихъ доложить отдѣльно.

— Нѣтъ, Иванъ Ивановичъ. Чѣмъ важнѣе такого рода дѣла, тѣмъ меньше хочу ихъ знать. Тебя это, можетъ быть, удивляетъ, но я тебѣ объясню. Можетъ случиться, что я, какъ императоръ, все таки прощу; но, какъ человѣкъ, буду сохранять злобу; а я этого не хочу. Даже при такихъ дѣлахъ впредь не говори мнѣ никогда и имени оскорбителя, а говори просто «дѣло объ оскорбленіи величества», потому что я, хотя и прощу, хотя и не буду сохранять злобы, но буду помнить его имя; а это нехорошо.

(Мелочи изъ запаса моей памяти. М. А. Дмитріева. М. 1869. Стр. 138).

* * *

Иванъ Ивановичъ Дмитріевъ былъ вообще очень сдержанъ и остороженъ, но разъ, при докладѣ государю, ему случилось забыться. Но окончаніи доклада, онъ подалъ императору заготовленный къ его подписи указъ о награжденіи какого-то губернатора орденомъ. Александръ почему-то поусомнился и сказалъ:

— Этотъ указъ внесите лучше въ комитетъ министровъ.

Въ то время подобное приказаніе было не въ обычаѣ и считалось исключеніемъ. Дмитріевъ обидѣлся, всталъ со стула, собралъ бумаги въ портфель и отвѣчалъ государю:

— Если, ваше величество, министръ юстиціи не имѣетъ счастія заслуживать вашей довѣренности, то ему не остается ничего болѣе, какъ исполнять вашу высочайшую волю. Эта записка будетъ внесена въ комитетъ!

— Что это значитъ? — спросилъ Александръ съ удивленіемъ, — я не зналъ, что ты такъ вспыльчивъ! Подай мнѣ проектъ указа, я подпишу.

Дмитріевъ подалъ. Государь подписалъ и отпустилъ его очень сухо.

Когда Дмитріевъ вышелъ за дверь, имъ овладѣло раскаяніе и досада, что онъ не удержался и причинилъ императору, котораго чрезвычайно любилъ, неудовольствіе. Подъ вліяніемъ этихъ чувствъ, онъ вернулся и отворилъ дверь кабинета. Александръ, замѣтивъ это, спросилъ:

— Что тебѣ надобно, Иванъ Ивановичъ? Войди.

Дмитріевъ вошелъ и со слезами на глазахъ принесъ чистосердечное покаяніе.

— Я вовсе на тебя не сердитъ! — отвѣчалъ государь — я только удивился. Я знаю тебя съ гвардіи и не зналъ, что ты такой сердитый! Хорошо, я забуду, да ты не забудешь! Смотри же, чтобъ съ обѣихъ сторонъ было забыто; а то пожалуй ты будешь помнить! Видишь, какой ты злой! — прибавилъ онъ съ милостивой улыбкой.

(Тамъ же, стр. 139).

* * *

Дмитріевъ при назначеніи своемъ министромъ юстиціи имѣлъ всего лишь анненскую ленту. Однажды, находясь у государя, онъ рѣшился сказать ему:

— Простите, ваше величество, мою смѣлость и не удивитесь странности моей просьбы.

— Что такое? — спросилъ Александръ.

— Я хочу просить у васъ себѣ александровской ленты.

— Что тебѣ вздумалось? — сказалъ государь съ улыбкой.

— Для министра юстиціи нужно имѣть знакъ вашего благоволенія; лучше будутъ приниматься его предложенія.

— Хорошо, — отвѣчалъ Александръ — скоро будутъ торги на откупа, — ты ее получишь.

Такъ и сдѣлалось.

Когда Дмитріевъ пришелъ благодарить императора, то онъ, смѣясь, спросилъ его:

— Что? Ниже ли кланяются?