Исторические рассказы и анекдоты из жизни русских государей и замечательных людей XVIII и XIX столетий

При теперешнихъ нашихъ понятіяхъ о вѣжливости, самый невзыскательный прапорщикъ не согласился бы являться къ подобному генералу на обѣды. Но князь Барятинскій, не смотря на свое богатство, связи и аристократическія привычки, не затруднился придти въ назначенный часъ къ командующему войсками, причемъ, къ удивленію своему, замѣтилъ, что ихъ, т. е. гостей, кормили однимъ обѣдомъ, довольно изысканнымъ, а Вельяминовъ самъ ѣлъ другія кушанья, приготовленныя чуть ли не на солдатской кухнѣ. Барятинскій всегда потомъ съ признательностью вспоминалъ о своемъ бывшемъ учителѣ, столь оригинально суровомъ, но и столь даровитомъ, что цѣлый рядъ главнокомандующихъ на Кавказѣ смотрѣлъ на тамошнюю войну его глазами и что только когда его, т. е. Вельяминова, система была принята княземъ А. И. Барятинскимъ и Евдокимовымъ, Кавказъ былъ окончательно покоренъ.

(«Русская Старина» 1881. Т. 32. Стр. 217).

* * *

Необычайный успѣхъ романа Загоскина «Юрій Милославскій» возбудилъ страшную зависть въ Булгаринѣ. Думая унизить Загоскина въ глазахъ публики, онъ началъ бранить его произведеніе въ «Пчелѣ». Воейковъ вступился въ «Русскомъ Инвалидѣ» за Загоскина. Возгорѣлась полемика, скоро перешедшая въ брань. Это разсердило императора Николая Павловича, который читалъ «Пчелу» каждое утро. Онъ приказалъ посадить Булгарина и Воейкова подъ арестъ. Они были вытребованы къ графу Бенкендорфу и прямо отъ него отправлены на гауптвахту, первый — въ новое Адмиралтейство, а второй — въ Старое. Жена Булгарина, узнавъ о заключеніи мужа, поѣхала его отыскивать. Ей сказали, что онъ сидитъ въ Адмиралтействѣ. Она отправилась въ Старое и спрашиваетъ: — «Гдѣ сидитъ сочинитель?»

— Здѣсь, говорятъ ей и вводятъ ее въ караулку.

Она бросается въ объятія Воейкова.

— Елена Ивановна! — восклицаетъ онъ, — васъ ли я вижу?

— Ахъ! это не тотъ! — кричитъ она — это мошенникъ Воейковъ, а мнѣ надобно Булгарина! — и съ этими словами убѣгаетъ изъ караулки.

(Изъ жизни русскихъ писателей. Спб. 1882, Стр. 9).

* * *

Въ двадцатыхъ годахъ нынѣшняго столѣтія, Оренбургскимъ генералъ-губернаторомъ и командиромъ отдѣльнаго оренбургскаго корпуса былъ князь Волконскій, человѣкъ очень престарѣлый. Когда онъ былъ отозванъ, то сдѣлалъ смотръ башкиро-мещерякскому войску, къ которому обратился приблизительно съ слѣдующими словами:

— Прощайте, ребята! Я послужилъ съ вами довольно. Теперь царь меня къ себѣ требуетъ.

— Ну, прощай, бачка, ваше сіятельство! — добродушно отвѣчали наивные башкиры, — что же, пора! пора! Стара стала, глупа стала, умъ кончалъ!

(Разсказы изъ недавней старины. «Рус. Архивъ» 1882. Стр. 180).

* * *

Князя М. С. Воронцова не только уважали, но и боялись на Кавказѣ. Однажды, во время поѣздки по краю, князю случилось быть въ какомъ-то отдаленномъ укрѣпленіи, гдѣ находился большой военный госпиталь. Обозрѣвъ госпиталь подробно, онъ нашелъ его въ хорошемъ состояніи и, обратясь къ смотрителю, выразилъ ему благодарность и вмѣстѣ съ тѣмъ протянулъ ему руку. Тотъ, испугавшись до крайности и пряча свою руку, упалъ на колѣни, прося помиловать его, какъ человѣка бѣднаго, обремененнаго большимъ семействомъ. Князь едва замѣтно улыбнулся и спросилъ: въ чемъ же онъ проситъ помилованія, когда все у него въ порядкѣ?

— Всѣ говорятъ, ваше сіятельство, — отвѣчалъ со слезами на глазахъ смотритель, — что когда вы подадите кому нибудь руку, то это значитъ, — пропалъ человѣкъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, — сказалъ Воронцовъ, — я вами доволенъ и искренно благодарю, а въ доказательство поздравляю съ будущей наградой.

Тогда только испуганный смотритель пришелъ въ нормальное состояніе.

(Воспоминанія В. Л. Дзюбенко. «Рус. Стар.» 1879. Т. 25. Стр. 669).

* * *

Командиръ лейбъ-гвардіи Финляндскаго полка (въ Николаевское время) генералъ Н. Ѳ. Воропоновъ, слушалъ, на репетиціи развода, какъ музыканты играли австрійскій сборъ и вдругъ, подойдя къ управлявшему оркестромъ, офицеру Титову, сказалъ:

— Извольте наказать этого музыканта; онъ лѣнтяй-съ!

— За что, ваше превосходительство?

— Я замѣтилъ, что онъ рѣдко приставляетъ свой инструментъ къ губамъ-съ.

— Да это такъ слѣдуетъ по правиламъ генералъ-баса.

— Какой генералъ-басъ? Я здѣсь генералъ-съ.

(Воспоминанія Н. А. Титова. «Др. и Нов. Рос.» 1878 г. Т. 3. Стр. 280).

* * *

Въ тридцатыхъ годахъ, губернаторомъ въ Уфѣ былъ А. П. Гевличъ, человѣкъ умный, ученый, высокой честности, но тихій, скромный. Разъ, проходя по базару, онъ увидѣлъ отставного солдата чѣмъ-то крайне обиженнаго.

— Служивый, — спрашиваетъ его Гевличъ, — что съ тобой? Кто тебя обидѣлъ?

Служивый разсказалъ свою обиду.

— Что же ты не пожалуешься?

— Да кому жаловаться-то?

— Какъ кому? да ты бы пожаловался губернатору.

— Какому губернатору? у насъ не губернаторъ, а «баба», — отвѣчалъ служивый и пошелъ прочь.