Исторические рассказы и анекдоты из жизни русских государей и замечательных людей XVIII и XIX столетий

— Ну, да, конечно единогласно, — хладнокровно сказалъ Гречъ, — потому что въ твою пользу былъ одинъ лишь мой голосъ; всѣ же прочіе положили тебѣ неизбирательные шары.

(Изъ жизни русскихъ писателей. Спб. 1882. Стр. 23).

* * *

У А. С. Грибоѣдова былъ камердинеръ, крѣпостной его человѣкъ и молочный братъ, который съ малолѣтства находился при немъ для прислуги; онъ вмѣстѣ съ нимъ выросъ и былъ при немъ безотлучно во всѣхъ его путешествіяхъ. Грибоѣдовъ его очень любилъ и даже баловалъ, вслѣдствіе чего слуга зачастую фамильярничалъ съ своимъ господиномъ. По какому-то странному случаю, этотъ слуга назывался Александромъ Грибовымъ, и Грибоѣдовъ часто называлъ его тезкой. Однажды, Александръ Сергѣевичъ ушелъ въ гости на цѣлый день. Грибовъ, по уходѣ его, заперъ квартиру на ключъ и самъ тоже куда-то отправился… Часу во второмъ ночи, Грибоѣдовъ воротился домой, звонитъ, стучитъ — дверей не отворяютъ… Онъ еще сильнѣе — нѣтъ отвѣта. Помучившись напрасно съ четверть часа, онъ отправился ночевать къ своему пріятелю, Андрею Андреевичу Жандру, который жилъ недалеко отъ него.

На другой день Грибоѣдовъ приходитъ домой; Грибовъ встрѣчаетъ его, какъ ни въ чемъ не бывало.

— Сашка! куда ты вчера уходилъ? — спрашиваетъ Грибоѣдовъ.

— Въ гости ходилъ… — отвѣчаетъ Сашка.

— Но я во второмъ часу воротился, и тебя здѣсь не было.

— А почемъ же я зналъ, что вы такъ рано вернетесь? — возражаетъ онъ такимъ тономъ, какъ будто вся вина была на сторонѣ барина, а не слуги.

— А ты въ которомъ часу пришелъ домой?

— Ровно въ три часа.

— Да, — сказалъ Грибоѣдовъ, — ты правъ — ты точно, въ такомъ случаѣ, не могъ мнѣ отворить дверей…

Нѣсколько дней спустя, Грибоѣдовъ сидѣлъ вечеромъ въ своемъ кабинетѣ и что-то писалъ… Александръ пришелъ къ нему и спрашиваетъ его:

— А что, Александръ Сергѣевичъ, вы не уйдете сегодня со двора?

— А тебѣ зачѣмъ?

— Да мнѣ бы нужно было сходить часа на два или на три въ гости.

— Ну, ступай, я останусь дома.

Грибовъ разфрантился, надѣлъ новый фракъ и отправился… Только что онъ за ворота, Грибоѣдовъ снялъ халатъ, одѣлся, заперъ квартиру, взялъ ключъ съ собою и ушелъ опять ночевать къ Жандру. Время было лѣтнее; Грибовъ воротился часу въ первомъ… звонитъ, стучитъ, двери не отворяются… Грибовъ видитъ, что дѣло плохо, стало быть, баринъ надулъ его… Уйдти ночевать куда нибудь нельзя, неравно баринъ вернется ночью. Нечего было дѣлать: ложится онъ на полу въ сѣняхъ около самыхъ дверей и засыпаетъ богатырскимъ сномъ. Рано по-утру, Грибоѣдовъ воротился домой и видитъ, что его тезка, какъ вѣрный песъ, растянулся у дверей своего господина. Онъ разбудилъ его и, потирая руки, самодовольно говоритъ ему:

— А, что? франтъ-собака: каково я тебя прошколилъ? Славно отплатилъ тебѣ? Вотъ, еслибъ у меня не было по близости знакомаго, и мнѣ бы пришлось на прошлой недѣлѣ такъ же ночевать, по милости твоей…

Грибовъ вскочилъ, какъ встрепанный, и, потягиваясь, сказалъ ему:

— Куда какъ остроумно придумали!.. Есть чѣмъ хвастать!..

(Записки П. А. Каратыгина. Спб. 1880. Стр. 133).

* * *

Царевичъ Грузинскій, отличавшійся своею ограниченностью, былъ назначенъ присутствующимъ въ правительствующемъ сенатѣ.

Одно извѣстное царевичу лицо обратилось къ нему съ просьбою помочь ему въ его дѣлѣ, назначенномъ къ слушанію въ сенатѣ. Царевичъ далъ слово. Послѣ, однако, оказалось, что просителю отказали и царевичъ, вмѣстѣ съ другими сенаторами, подписалъ опредѣленіе. Проситель является къ нему.

— Ваша свѣтлость, — говоритъ онъ, — вы обѣщали мнѣ поддержать меня въ моемъ дѣлѣ,

— Обѣщалъ, братецъ.

— Какъ же, ваша свѣтлость, вы подписали опредѣленіе противъ меня?

— Не читалъ, братецъ, не читалъ.

— Какъ же, ваша свѣтлость, вы подписываете не читая?

— Пробовалъ, братецъ, — хуже выходитъ.

(Разсказы изъ недавней старины. «Рус. Архивъ» 1882, Стр. 186).

* * *

Въ Екатерининское царствованіе проживалъ въ Москвѣ богачъ Прокофій Акинфьевичъ Демидовъ, представлявшій собою полнѣйшій типъ самодура прошлаго столѣтія. Доходы его были до того значительны, что онъ съ точностью не могъ самъ ихъ опредѣлить. Онъ тратилъ большія суммы на всевозможныя чудачества, которыя, сдѣлали имя его очень популярнымъ не только въ Москвѣ, но и во всей Россіи.