Истории Фирозша-Баг

Перед приближением к станции электричка начала тормозить. В нее забралась керивали[171] и шлепнулась на пол с корзиной бананов. Краешком сари она вытерла лоб, потом протерла глаза и села, поджав ноги, предварительно от души почесавшись где-то под складками сари. «Теперь она начнет приставать к пассажирам, чтобы купили ее бананы», – подумал Джахангир. Но женщина не сходила с места, лишенная и сил и желания заниматься торговлей. Может, не хотела будить задремавших пассажиров. В школе говорили, что за четверть рупии керивали задерет сари и покажет вам все, что под ним. А за рупию даже изобразит кое-что с бананом. Джахангир прикидывал, правда это или нет.

Стеклянные браслеты на ее запястьях позвякивали в такт качающемуся поезду, и она уснула. Бананы в корзине были мятыми и побитыми, а из-за жары на них начали проступать черные пятна. Если их быстро не продать, придется выбросить. Бабушка любила поговорку про бананы: банан поутру превращается в желудке в золото, банан, съеденный днем, – в серебро, вечерний банан становится медью, а ночной – железом в кишках.

Джахангир недоумевал, почему керивали едет из города в пригород. Обычно такие, как она, наоборот, привозят фрукты в город. Может, села не в тот поезд. Как папа, мама и я. Подумать только, ведь я сам подбросил им эту идею!

Однажды во время очередного выяснения отношений он сказал:

– Почему бы вам не спросить своего знаменитого Бхагван-Бабу, если он занимается сватовством? Вдруг он встанет на мою сторону.

Джахангир говорил, как ему казалось, с ядовитым сарказмом. Теперь все их разговоры имели обыкновение сводиться к соревнованию в саркастичности.

Но родителям идея очень понравилась.

– Я просто пошутил, – умолял Джахангир, забыв в тревоге про сарказм.

Но мама и папа решили, что это самый лучший способ решить его будущее. И попытались убедить сына съездить к старцу. Сначала мама действовала по-диктаторски жестко, потом перешла к слезам и уговорам.

– Мы всего лишь хотим, – чуть не плача упрашивала она, – чтобы ты поехал и поговорил о девушке с Бхагван-Бабой и чтобы понял, подходит она тебе или нет. Согласись, что Бхагван-Баба никогда не ошибается, и поверь в него снова, как ты верил, когда был маленький.

При воспоминании о множестве чудес, впечатанных в мир его детства, Джахангир перестал возражать. Без сомнения, в чудеса верить легче, чем в тот давно ушедший мир. Но его воспоминания влекли за собой понятия верности прошлому, ностальгию по счастливой и любящей, хоть и стесненной в средствах семье и чувство вины за то, что он подверг сомнению (пусть на короткое мгновение) значимость Бхагван-Бабы. Кроме того, рассуждал Джахангир, терять ему было нечего, хуже стать уже не могло. А если повезет, благоприятный ответ облегчил бы ему жизнь.

После того как они пришли к договоренности, что выслушают совет Бхагван-Бабы, в их жизнь вернулось некоторое спокойствие. Враждебность стихла, а резкие слова пока оставались несказанными.

Керивали проснулась и водрузила себе на голову корзину с бананами. Она сошла на следующей станции – той же, на которой выходили и Джахангир с родителями.

На фасаде дома средних размеров была просторная веранда, где стояла деревянная скамья, а вокруг дома был разбит огород с буйно разросшимися тыквами и помидорами. В углу примостились большие садовые качели, висевшие без движения. Точно так же, не шелохнувшись, росли в огороде овощи. Ни малейшего дуновения ветерка.

Бхагван-Бабу ожидала большая толпа. Люди стояли в очереди, ведущей на веранду, молча или тихо переговариваясь и благоговейно сжимая в руках свертки с подношениями. Не заметно было никакой истерической активности, обычно ассоциирующейся со святыми, – ни воскурения благовоний, ни пения, ни продажи священных открыток или предметов культа.

Родители объяснили Джахангиру, что, когда Бхагван-Баба готов, он выходит и садится на деревянную скамью. Тогда пришедшие поднимаются на веранду и подсаживаются к нему по очереди или, если это консультация для нескольких человек, группами.

Мужчина, стоявший в очереди впереди них, услышал это объяснение и заговорил, как будто ожидая ответной реплики:

– Нет никаких причин беспокоиться. Бхагван-Баба удивительный. Все, что он скажет или сделает, пойдет вам только на пользу.

Бхагван-Баба обычно начинал прием в одиннадцать. Сейчас было уже одиннадцать тридцать. С видом человека, имеющего доступ к информации не для всех, мужчина добавил:

– Бхагван-Баба лучше знает. Если он опаздывает, значит, на то есть важные причины.

Его руки произвели отработанные жесты для украшения этой поистине благочестивой речи: пальцы, сложенные вместе, рисуют в воздухе вертикальную линию; указательный палец правой руки отводится вверх для выражения мудрости и опускается дугой в левую руку; затем ладони соединяются и так далее.