Истории молодого математика

Ну, раз уж привелось вспомнить о двух источниках испытанного в детстве кожного зуда: вшах и острицах, было бы несправедливым забыть о третьем. Это малоприятное ощущение, особенно в ладонях и подошвах, сопровождает мелкую красную сыпь при скарлатине. Болезнь, некогда смертельная для детей, но после появления антибиотиков неопасная, настигла меня в Ленинграде ранней весной 1949 года.

Прихожу однажды домой, и что-то мне не по себе. Озноб. Ставлю градусник: 38,5, еще раз – 39. То жарко, то холодно. Ложусь в постель. Мама возвращается с работы, а у меня уже ртуть к сорока подбирается. Первый раз в жизни! На завтра – сыпь. Скарлатина! А с ней, делать нечего, отправят в больницу на три недели, и, между прочим, не ради твоего драгоценного здоровья, а чтобы никого не заразил.

Страшное слово – «больница», и ехать туда не хочется, но «Скорая помощь» уже у порога и долго везет нас с мамой к месту моего предстоящего заключения. Это была детская больница, расположенная где-то на окраине города. (Помню, что ее название начинается на «П», но и только.) Мама забирает домой мои вещички, а мне в приемном отделении выдают пижаму и тапки. Далее – холодный душ, и медсестра отводит меня в палату, длинную комнату с двумя параллельными рядами железных кроватей. Их большая часть занята мальчишками разных возрастов, и одна, свободная, предназначена мне.

Больничную жизнь я переносил стоически, но под конец она мне до смерти надоела. Читать было нечего, а просить маму привезти что-нибудь из дому не хотелось. Во-первых, все это я уже читал, а, во-вторых, попавшие в инфекционное отделение книги обратно не возвращались. Кормили нас скудно, даже по мнению такого ненавистника еды, как я. Из окон палаты дуло, они не были заклеены, и, вероятно, из-за того, что моя койка стояла у подоконника, а накрывались мы тонкими байковыми одеялами, у меня потекло из носу. Пришлось познакомиться с ингаляцией, то есть дышать над паром, что само по себе не противно, но помогает ли при насморке, не знаю до сих пор.

Хуже всего было то, что я оказался жертвой «мобинга», как это называется теперь. Если же объяснить понятно, без претензий, то получится, что в какой-то момент меня стали в палате дразнить еврейчиком, жиденком и т. п. Подал идею кто-то вновь поступивший, а коллектив не возражал.

Любопытно, что в моем классе в то время ничего подобного не наблюдалось, поскольку я пользовался уважением даже отъявленных хулиганов. Приходил в школу рано и давал списать домашнюю работу всем нуждающимся, на уроках подсказывал страдающим у доски и посылал шпаргалки на контрольных. Словом, мог оказаться полезен каждому, кто не нарывался.

Но, хотя в больнице рассчитывать было не на что, избавление пришло быстро. Мобер, как в Англии называют зачинщика мобинга, был неожиданно переведен в другую палату, и мои неприятности сразу закончились. А к благополучной развязке привели вот какие события.

Мама просила меня писать ей каждый день, что я и делал аккуратно, зная, что она обязательно притащится после работы получить мою весточку и ответить. И вдруг она приезжает в больницу, а моего послания в почтовом окошечке на букву «М» не видит. Обеспокоенная судьбой сына, мама с трудом уговаривает медсестру узнать у меня, что случилось, и я отвечаю, что письмо ей отправил и что у меня все в порядке. Ну что ж, пропало письмецо и пропало, – такое бывает, и мама спокойно отправляется на Марата.

Что это было за письмо и что с ним случилось? Сейчас расскажу.

Незадолго до скарлатины Фимка Б., мой закадычный друг с первого класса, дал мне почитать популярную тогда «Военную Книгу», где детям рассказывали об арбалетах, пушках, самолетах, кораблях и т. п. Был в ней и раздел об азбуке Морзе. Знаете: точка-тире-точка, и т. д.? Молодым читателям поясню, что в ту эпоху расцвета телеграфа и радиолюбительства эта азбука была весьма популярна как элемент военно-патриотического воспитания молодежи. Читать книгу было увлекательно, а попутно я и морзянку запомнил. Фимка тоже, и мы с ним иногда перестукивались.

И вот в больнице, опасаясь написать маме в открытом письме (а закрытые не принимались!), что меня обзывают жидом, я решил применить азбуку Морзе. Я полагал, что саму азбуку мама найдет в «Военной Книге», но это не потребовалось.

Не думаю, что все наши записки родителям перлюстрировались в больнице но, как впоследствии мама выспросила у одной из медсестер, моя шифровка, была перехвачена и кем-то прочитана. Вот тогда-то юдофоба из моей палаты и перевели в другую. A теперь хватит о болезнях.

Физра и спорт

Странное первое слово в заголовке – это сокращение сокращения «физкультура». Так лаконично называли мы в школе этот не любимый мною предмет.

Кто у нас вел физру в начальной школе и чем мы занимались на уроках, мною забыто, но ясно помнятся подвижные игры на переменках, в которых я принимал деятельное участие: дикая беготня по коридору, и «стыковки» друг с другом на одной или двух ногах. Вызов на единоборство «давай стыкнемся!» был стандартным предложением померяться силой и к драке не приводил.