Истории молодого математика

В тот сентябрьский день 1946 года, когда Фимка просветил меня относительно отношений между полами, я воспринял урок с интересом, но без огонька. Огонек, а точнее, пожар, вспыхнул, когда мне исполнилось одиннадцать, но эту сторону моей дальнейшей жизни освещать не стану. Сообщаю только, что более основательные сведения по деторождению и примыкающей к нему обширной области знаний скрытно приобрел из расположенных на полках в «большой комнате» на Марата томов старинной энциклопедии Брокгауза и Эфрона, и особенно, из дореволюционного, переведенного с немецкого, богато иллюстрированного трактата «Мужчина и Женщина».

Круг чтения

В школьные годы своих книг у меня было мало, в основном, подаренные на день рождения или по случаю окончания учебного года. Наиболее ценными были подписки на 30 томов Горького и 14 томов Льва Толстого, но они появились, когда я подрос. Основными книжными источниками были школьная и районная библиотеки.

Уроки литературы вызывали у меня стойкое отвращение к материалу, включенному в программу. Читать из-под палки и к сроку было противно, а заучивать положительные и отрицательные черты героев – и вовсе невыносимо. Я почувствовал гениальность Пушкина, только перечитав «Евгения Онегина» в зрелом возрасте. Мне повезло, что ни Шекспира, ни Диккенса в школе не проходили.

В 40-x годах я запоем читал доступные в то время приключенческие и научно-фантастические книги.

«Не читай лежа, – говорила мне мама, – испортишь глаза». Но я не слушался. Читал. Вот неполный список книг, ответственных за мою близорукость: «Таинственный остров», «Тимур и его команда», «Остров сокровищ», «Приключения капитана Врунгеля», «Граф Монте-Кристо», «Капитан Сорви-голова», «Борьба за огонь», «Белеет парус одинокий», «Последний из могикан», «Приключения Тома Сойера», «Всадник без головы», «Серебряные коньки», «Робинзон Крузо», «Маугли», «Легенда об Уленшпигеле», «Старик Хоттабыч», «Необыкновенные приключения Карика и Вали», «Оливер Твист», «Приключения барона Мюнхгаузена», «Волшебник Изумрудного города», «Два капитана», «Двадцать лет спустя», «Голова профессора Доуэля», «Пятнадцатилетний капитан», «80 000 километров под водой», «Золотой ключик или Приключения Буратино», «Кондуит и Швамбрания», «Три мушкетера», «Человек-невидимка», «Земля Санникова», «Записки о Шерлоке Холмсе», «Гиперболоид инженера Гарина», «Малахитовая шкатулка», «Три толстяка», «Трое в лодке, не считая собаки», «Белый клык», «Борьба миров», «Овод», «Человек-амфибия», «Кортик», «Дети капитана Гранта»… Авторов не называю, поскольку читатели их и без меня знают.

Став старшим школьником, сместил акценты. В круг моего чтения вошли «Милый друг», «Отец Горио», «Жизнь Клима Самгина», «Давид Копперфилд», «Мартин Иден» и «Смок Беллью», «Гений», «Титан» и «Стоик», «Портрет Дориана Грэя», «Крейцерова соната»…

Отдельно упомяну юмористов Ильфа и Петрова, Зощенко, Гашека, Марка Твена и Джерома К. Джерома, да и без поэзии не обошлось: Фет, Надсон, Байрон, Шекспир, Блок и даже Шота Руставели в переводе Бальмонта.

Я выбрал математику!

Наступило лето 1952 года. Мама сняла комнату на окраине Павловска для того, чтобы я провел каникулы на свежем воздухе. Поэтому после экзаменов за седьмой класс я «отдыхал на даче», пока она работала в городе. И если вы спросите, не было ли мне скучно, то услышите в ответ твердое «нет!»

Перед домом под деревом стояли деревянные стол и скамейка, превращенные мною в рабочее место. Там я просиживал с утра до вечера, если позволяла погода, а если шел дождь, перебирался в комнату. Соседи считали меня не вполне нормальным, а мама боялась, что у меня от переутомления разовьется менингит.

Чем я занимался? Математикой. Тем, кто интересуеся деталями, отвечаю: «Во-первых, читал учебники для старших классов, и, во-вторых, решал задачи.» В те годы Ленинградский университет и Дворец пионеров[29] проводили районные и городские математические олимпиады для школьников восьмых, девятых и десятых классов[30]. Для подготовки к олимпиадам по школам рассылались книжечки с задачами, которые должны были «помочь глубже понять школьный курс математики, развить навыки к самостоятельной научной работе». (Представляете: «развить навыки к научной работе»? Каким обещанием это звучало для меня!)

Моя первая книжечка тренировочных задач, 1953–1954 гг.

Вот эти тренировочные задачи я и принялся решать, и это было так увлекательно, что к первому сентября вопрос о будущей профессии был мною окончательно решен – я выбрал математику!

Кружок во Дворце пионеров

Мне трудно разделить в памяти восьмой, девятый и десятый классы. Конечно, каждый из них имел свои особенности, но сейчас детали кажутся маловажными по сравнению с главной, полностью захватившей меня в течение трех последних школьных лет idée fixe – сделаться математиком и, в частности, поступить на матмех.

Гриша Лозановский.