Истории молодого математика

Однако, тематика С.Г. некоторыми влиятельными ленинградскими специалистами по уравнениям в частных производных не считалась находящейся на «главном направлении», что стоило ему немало крови. Его даже ни разу не выдвинули в членкорры АН СССР, что сейчас, когда читаешь имена некоторых обитателей «святилища науки» того времени, звучит смешно.

Но пора мне сменить пластинку и добавить несколько черточек к портрету необыкновенного человека, которому я столь многим обязан.

Чувство юмора было присуще С.Г. Он хохотал над произведениями обэриутов[105], доступными в мои студенческие годы только в Самиздате, помнил наизусть «Плиха и Плюха» в переводе Хармса и многие переведенные Маршаком стихи Эдварда Лира: «Кота и Сову», «В стране Джамблей», «Поббла без пальцев ног» и др.

На концерты он не ходил – говорил, что музыку воспринимает как шум.

Самокритично утверждал, что не обладает способностями к языкам, хотя мне приходилось слышать, как он говорил по-немецки и по-французски.

Никогда не подсказывая слабым аспирантам, он любил повторять за Ильфом и Петровым: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих».

Его речь была логична и афористична, хотя не все его утверждения, как я понял позднее, соответствовали истине. Например, «В соавторстве один вносит талант, а другой труд» или «Из Университета не уходят, из Университета выносят». Я сам нарушил последний постулат, покинув душную атмосферу ЛГУ в 1986 году, и ни разу не пожалел об этом.

В июне 1981 года С.Г. был избран иностранным членом Национальной Итальянской Академии (Accademia Nazionale dei Lincei[106]). Когда поехать в Италию ему не разрешили, итальянский математик Гаэтано Фикера и его жена привезли в Ленинград маленькую золотую рысь, значок академика, и вручили С.Г. в его квартире 17 октября 1981 года. Мы с Таней были единственными гостями на этой «церемонии».

В последние годы жизни Соломон Григорьевич мечтал уехать в Израиль, но осуществить мечту не смог по семейным обстоятельствам.

На четвертом курсе

С осени 1958 года я получил «свободное расписание» и почти не ходил на лекции. И после того, как Михлин посоветовал мне учиться в связи с конкретной задачей, решил обобщить свои «одномерные» результаты на решения эллиптических уравнений в частных производных второго порядка. Опубликованный в то время русский перевод монографии Миранды[107], которая давала широкую картину теории таких уравнений, вскоре стал мне знаком от корки до корки. Вскоре мне удалось сильно продвинуться, и новые результаты, касавшиеся условий однозначной разрешимости задачи Дирихле для линейных и квазилинейных эллиптических уравнений, вошли во второй выпуск Студенческого Научного журнала. Их краткое изложение стало моей первой настоящей публикацией. То была заметка в «Докладах Академии Наук», представленная академиком В. И. Смирновым третьего июля 1959 года[108]. Доказательства так и остались лишь в студенческом журнале, поскольку я эту работу ценил не очень высоко.

Моя первая «настоящая» публикация, 1959 г.

Чрезвычайно полезными для меня в то время и впоследствии оказались два толстых красных тома «Математика в СССР за 40 лет». Первый содержит прекрасно написанные обзорные статьи по всем разделам математики, а во втором собраны ссылки. Эти книги позволили мне быть в курсе всего, чем занимались советские математики в теории функций, функциональном анализе и теории дифференциальных и интегральных уравнений. Я шел в библиотеку и просматривал интересовавшие меня статьи. Так я узнал, например, что успела к тому времени сделать О. А. Ладыженская. Нормальному студенту слушать ее спецкурс по уравнениям в частных производных второго порядка было тяжело, но я приходил на него подготовленным и, понимая каждый нюанс, ничего, кроме удовольствия, не испытывал – ведь О.А. рассказывала только свои работы, а я их уже читал! Спецкурсы С. Г. Михлина по многомерным интегральным уравнениям и М. Ш. Бирмана[109] по теории операторов я не любил, но в будущем их тематика повлияла на меня не меньше, чем спецкурс О. А. Ладыженской.

Упомянутая только что библиотека принадлежала ЛОМИ[110], то есть была расположена совсем близко от Марата, на Фонтанке, 25. Я начал в ней бывать систематически, начиная с четвертого курса. Снабжалась эта библиотека огромным количеством журналов, замечательная выставка новых поступлений обновлялась раз в десять дней, тесная связь с Библиотекой Академии Наук делала доступной всю мировую математическую литературу. Обслуживание читателей было быстрым, квалифицированным, доброжелательным. И с каким энтузиазмом работники библиотеки помогали каждому! Я обязательно приходил раз или два в неделю, искал, что вышло нового по теории уравнений в частных производных, читал, конспектировал. Со временем мне стало казаться, что я знаю все, сделанное к тому моменту в этой огромной области.