Истории молодого математика

Йена. Впервые в жизни я собрался съездить заграницу летом 1963 года, когда получил письмо из ГДР с приглашением прочитать курс лекций в университете Йены. Возражений от матмеховской администрации не последовало, я подготовил документы и, в частности, представил

План работы

младшего научного сотрудника Научно-исследовательского института Математики и Механики при Ленинградском Гос. Университете им. А. А. Жданова

Мазья Владимира Гилелевича

во время командировки в г. Йену

1. Изучение учебного процесса в Университете Йены.

2. Ознакомление с исследованиями в области математической физики и функционального анализа, которые проводятся в Университете Йены.

3. Участие в работе семинаров в Университете Йены по математической физике.

4. Чтение лекций по курсу «Дифференциальные уравнения с частными производными» или по курсу «Ограниченные и неограниченные операторы в пространстве Гильберта» (по согласованию с руководством Университета Йены).

Далее следуют планы двух только что упомянутых спецкурсов.

Мама и все мои приятели знали, что я еду в ГДР! Осталось совсем немного подождать, и я ждал. Начался учебный год – ждал. Когда же наступил Новый Год, ждать перестал, и вдруг подходит ко мне Борис Михайлович Макаров[165], отводит в сторонку и говорит: «Я недавно читал лекции в Йене. Они ждали Вас и были разочарованы моим приездом, но я заранее о Вашем приглашении ничего не знал. Вы, пожалуйста, меня извините.»

Дело в том, что меня позвали в Йену, потому что интересовались моей работой в теории потенциала, хотели сотрудничать, и чтение лекций студентам позволило бы оплатить поездку. Разумеется, за Борей Макаровым никакой вины не было. А от тех, кто устроил подмену, можно ли было ждать извинений?

Миннеаполис. Я упомянул Ганса Вейнбергера, рассказывая о Международном Конгрессе в Москве в августе 1966 года. В то время мы одновременно и независимо начали применять близкие методы исследования эллиптических уравнений и следили за работами друг друга. В Москве познакомились, но в суете Конгресса всерьез поговорить на математические темы было невозможно, и Ганс спросил: «Как Вас пригласить, чтобы Вам разрешили приехать в Штаты?» Я ответил, что шансов мало, но что они могут увеличиться, если просьба о моей командировке будет отправлена непосредственно ректору. Примерно через год я получил из Америки копию следующего письма:

Я после Конгресса в Москве

Второе письмо Веинбергера