История античной философии

Аркесилай: отличить истинные представления от ложных теоретически невозможно. Только практически.

Аркесилай подверг сомнению состоятельность этого критерия разными соображениями, но самым простым и, вместе с тем, самым убедительным из этих соображений было следующее. Убеждение в истинности какого-либо представления вовсе не есть доказательство истинности этого представления. Гносеологически ложное представление вполне может быть соединенным с твердой психической уверенностью в его истинности. Распространение и живучесть объективных заблуждений во всех областях теоретического знания как раз и объясняется прежде всего субъективной уверенностью в истинности этих заблуждений[50]. Следовательно, субъективная уверенность в истинности каких-либо представлений в принципе не может быть критерием обнаружения объективно истинных представлений. Такого критерия вообще нет. Отличить истинные представления от ложных теоретически невозможно. Только практически, т.е. условно. Из этого следует вывод, что надо переменить модальность суждений – категорические суждения заменить вероятностными (= проблематическими). На греческом языке такая перемена модальности означает перевод суждений из области «эпистими»[51] (= истинного, научного знания) в область «докса»[52] (= мнения, обывательского знания).

Аркесилай: благоразумие определяет счастье.

Этим своим рассуждением Аркесилай достиг ближайшей своей цели – поколебал убеждение приверженцев стоической системы в безупречной истинности их учения. Аркесилай показал им, что одно из важнейших звеньев их системы, гносеологический сенсуализм, не может оправдать притязаний на приобретение через органы внешних чувств абсолютно достоверного знания, и потому вся их система есть мнение, а не догма, недоступная для критики. Но был и другой, более долгосрочный и потому более значимый результат этого скептического рассуждения Аркесилая. Состоял он в том, что Аркесилай своим скептицизмом продемонстрировал пренебрежение к чисто теоретическому философскому умствованию. Как истинный скептик он указал на практику, т.е. этику, как на истинную заботу настоящего философа. А в области этики чрезмерно умствовать неуместно. Во-первых, чрезмерность уже сама по себе есть аффект, противопоказанный философу. Во-вторых, для практической жизни нет надобности в абсолютной истине, которая, как обычно предполагается, должна определить практическое поведение и поиск которой должен стимулировать какое-то особо напряженное умствование. Для правильного поведения достаточно просто правдоподобной, вероятностной истины, выражаемой обычными житейскими суждениями.

Кратко выраженный итог рассуждений Аркесилая выглядит следующим образом. Нет нужды в претенциозной (т.е. ставящей перед собой завышенные цели) теоретической умственной работе (которая, к тому же, не приносит желаемого результата), достаточно практической рассудительности, или благоразумия. Благоразумие же напрямую определяет счастье, ибо счастье есть модификация благоразумия. А забота о достижении счастья и есть единственная забота, которой должен заниматься настоящий философ.

Карнеад учил тому же, что и Аркесилай, но на сто лет позже. Он тоже был платоником, главою т.н. новой (или третьей) академии. И он тоже, как и Аркесилай, прославился не своим официальным платонизмом, а своими скептическими рассуждениями. Но эти его скептические размышления были гораздо шире по охвату и излагались гораздо более подробно, чем у Аркесилая. Свои сомнения относительно наличия критерия истины он направлял не только на учение стоиков – хотя именно учение стоиков в изложении Хризиппа было основным предметом его анализа, – но и на учения всех предшествующих ему философских систем. Это свидетельствует о широте охвата его скептического анализа.

Карнеад: «вероятностное знание» бывает трех основных видов…

Из подробностей его анализа можно выделить следующие. Во-первых, Карнеад стал едва ли не первым рассматривать познание с двух точек зрения – субъективной (со стороны познающего субъекта) и объективной (со стороны познаваемого объекта). И это рассмотрение привело к общему скептическому выводу – теоретического критерия истины нет. Только практический, как и у Аркесилая. Во-вторых, в качестве практического критерия истины Карнеад предложил понятие «вероятностного знания». Это напоминает практическое «благоразумие» Аркесилая. Новизна состоит в деталях и уточнениях.