История европейской философии: курс лекций

По сути дела, эмпирическое объяснение происхождения знания в варианте Локка, т. е. через введение «внутреннего чувства» в качестве дополнительного фактора в сенсуалистическую гносеологию, заходит в тупик. Поэтому впоследствии от этого пункта гносеологии Локка («внутреннее чувство» = «reflexion») осталось только утверждение, что это нововведение оказало большую услугу будущему развитию европейской психологии. Пусть так, но психология не есть гносеология.

В области же собственно гносеологической перед Локком прежде всего стала проблема реализма того знания, которое приходит к человеку через его органы внешних чувств. Чувственные представления, из которых состоит знание об окружающем человека предметно-чувственном мире, суть копии чувственных предметов или не копии? Локк на этот вопрос отвечает следующим образом[133]. Прежде всего надо исходить из общего положения, что ни в одном ощущении, приходящем через органы внешних чувств, нет гарантии его реальности[134]. Но это общее положение имеет исключительно теоретический характер, который не может послужить препятствием для утвердившегося в практической деятельности человека различения между ощущениями и представлениями, признающимися реальным знанием, и ощущениями и представлениями, в практической жизни не признающимися реальным знанием[135]. Поэтому и теоретически должно признаваться несомненным то, что уже практически таким несомненным воспринимается. А именно: одни представления имеют реальное познавательное значение, т. е. являются копиями предметов внешнего мира, другие нет. На естественно возникающий вопрос – чем обосновывается познавательное различие между теми и другими ощущениями и представлениями – Локк отвечает теорией «первичных и вторичных качеств»[136]. Первичные качества внешних предметов являются теми оригиналами, копии которых, снимаемые органами внешних чувств, дают реальное знание. Вторичные же качества внешних предметов быть основанием для реального знания не могут. Вместо реального знания они производят всего лишь гносеологически неполноценную имитацию реального знания в виде субъективных образов и символов внешних предметов.

В чём же критерий различия этих двух видов знания, реального и символического, или, иначе, объективного и субъективного? Как это ни странно покажется, но эмпирик Локк видит этот критерий в том же, в чём этот критерий видел и рационалист Декарт – в математике. Если для уразумения качества внешнего предмета математика оказывается приложимой, то такое качество есть качество первичное, которое и есть источник реального знания. Если же к уразумению качества внешнего предмета математика не приложима, то такое качество есть вторичное и оно не может произвести реального знания. Поэтому все пространственно-временные осмысления внешних предметов подводят эти предметы под рубрику «первичные качества», производящие реальное знание[137]. Поэтому знание о величине предметов, их внешних очертаниях (= конфигурации), их количестве и их движении – это истинное, реальное знание. Всё остальное знание имеет своим основанием вторичные качества, математическому уразумению не подвергающиеся, и поэтому это знание не имеет статуса реального, истинного знания, а может иметь статус лишь знания условного, знания субъективного. Содержание этого знания составляют ощущения цвета, звука, запаха, пищевого вкуса[138].