История Финляндии. Время императора Александра I

О конституции было много разговоров. О ней говорили в «негласном комитете», о ней Государь беседовал с Сперанским; проекты конституции составляли Росенкампф, Сперанский и, наконец, Новосильцев. Но к чему они сводились, когда делались попытки реализовать мечты?

В 1818 году Государь поручил Новосильцеву составить проект политического переустройства России, и таким образом, явилась «Государственная Уставная Грамота Российской Империи». Оказывается, что Новосильцев, вводя известные свободные учреждения, также «оберегал все прерогативы власти и весь механизм представительства оставил в её руках». «Государь, — писал в своем проекте Новосильцев, — есть единственный источник всех в Империи властей гражданских, политических, законодательных и военных». «Законодательной власти Государя содействует Государственный сейм»... «Государь располагает доходами государства». «Общие законы постановляются Государем при содействии общего государственного сейма»... Коренной российский закон: «без суда никто да не накажется»; «чтобы никто без объявления ему вины и снятия с него допроса в течение трех дней по задержании, не лишался свободы и не содержался в тюрьме»... В проекте Новосильцева говорится далее: «Да будет Российский народ от ныне навсегда иметь народное представительство. Оно должно состоять в государственном сейме (из двух палат); первую палату, под именем высшей, «образует сенатский департамент... по назначению Государя... из известного числа сенаторов». Вторая, или палата земских послов, «составляется, по назначению Государя, из половинного числа послов и депутатов, в каждой поместнической области посольскою палатою из среды своей избранных». Общий государственный сейм «рассуждает по предположениям, вносимым по Высочайшему же повелению, о прибавлении и уменьшении налогов, податей, сборов и всякого рода общественных повинностей»... Сейм излагал лишь «свое мнение». «Общий отчет о состоянии государства, составленный в Государственном Совете, выслушивается в совокупленных палатах». Палаты «излагали мнение» свое касательно поданного отчета. Право созывать, распускать, отсрочить и продлить сеймы... принадлежит одному Государю. Государственные должности обязательно было возлагать «на российских подданных». Грамота эта признавалась «коренным и уставным законом нашего государства»; право дополнять ее оставлялось за Государем.

Н. Тургенев рассказывает по поводу проекта Новосильцева. В главе о выборе членов собрания говорилось, что депутаты будут назначаться избирателями. Император остановился на этой статье и заметил, что таким образом, избиратели могут, пожалуй, назначить кого им вздумается, например, Панина. Статья была тотчас изменена и избирателям было предоставлено только право представлять трех кандидатов, из которых правительство будет выбирать депутата. «По истине курьезный способ составления конституции», — восклицает Н. И. Тургенев.

Уже из сказанного можно вывести достаточно определенное представление о том, как вообще понималась в России «конституция» в начале столетия.

В словах и беседах деятелей начала царствования Александра I было много либерального, свободы, конституции, но когда от слов переходили к делу, когда мечты закреплялись на бумаге — об ограничении власти не оставалось и следа. «В жилах Александра Павловича, — писал Ф. Вигель, — текло властолюбие, умеренное только ленью и беспечностью».

На словах Император Александр I был горячим поклонником политической свободы, хотя представление о ней он имел весьма туманное, почему неудивительно, что к концу жизни он сделался сторонником «порядка» в управлении, не допускавшего общественной самостоятельности. Он носился с мыслью о том, чтобы дать своему народу конституцию; он заподозрил самодержавие. Но между теорией и практическим осуществлением в его царствование лежала целая пропасть, для заполнения которой ничего существенного не делалось. Хотел он дать законы народу и двадцать пять лет потерял в тщетных к тому попытках. «Хочу, но не могу, и не знаю ясно, чего хочу» — вот что могло бы быть общим девизом царствования Александра I по внутреннему управлению, писал барон М. А. Корф.

Если бы Александр I действительно горячо желал представительного образа правления в России, то мог бы и должен был идти к нему последовательно. Прекрасным первым шагом в этом направлении представлялся коронационный манифест, которым имелось в виду предоставить населению полную свободу жительства и безопасности, гарантию надлежащего суда и пр. Но Трощинскому не удалось убедить Государя издать эту прекрасную грамоту.