История Финляндии. Время императора Николая I

Наиболее русское влияние замечалось в Гельсингфорсе, вследствие пребывания там административного, военного и ученого центра. В сороковых годах стали, хотя и редко и вяло, но поговаривать о пользе русского издания и русской типографии. Мысль об издании в Гельсингфорсе «Русского Вестника» принадлежала местному почт-директору А. Е. Вульферту. Александр Евстафьевич Вульферт был родом финляндец, но учился в Дерптском университете. Полюбив литературу, он писал театральные пьесы и переводил на немецкий язык Пушкина, дух которого он хорошо постигал. В 1831 г. он был редактором «С.-Петербургских Академических Ведомостей», выходивших на немецком языке. Теперь ему пришла мысль издавать свой журнал, в который хотел ввести литературу, политику и объявления. Но Я. К. Грот не без основания возразил, что такая газета имела бы чрезвычайно ограниченный круг читателей, если даже предположить, что она и в России нашла бы несколько десятков подписчиков. «Издание русского журнала в Гельсингфорсе не предпринимайте, — советовал П А. Плетнев. — Кто на него подпишется? Другое дело — листок раз в неделю, где бы слить новости книжные с новостями Двора и политики. Для журнала дельного еще не пришло время там, где мало знают русский язык». «Лучше, — продолжал он, — по-шведски обстоятельнее знакомить финляндцев со всем, что интересного является в России. Тогда можно будет возбудить желание учиться по-русски».

Вульферт скоро раздумал и заявил, что не может взять на себя издание, а согласен только быть его сотрудником.

Вторая его затея — учреждение русского клуба — также встретила возражение со стороны русского человека. По мысли Вульферта, полезно было устраивать такие вечера, на которые бы сходились любители русского языка для чтения газет, и иногда и собственных статей, и для беседы по-русски. Я. К. Грот возразил, что такие собрания были бы чрезвычайно мертвенны, потому что никакой живой внутренний интерес не связал бы посетителей, и они без карт, без всяких общественных приманок тщеславия и т. п. жестоко стали бы скучать.

Более реальной была потребность приезжавших в русских книгах о Финляндии; но их не было. Это заставило подумать об учреждении русской типографии. Типография Симелиуса завела русский шрифт, но число отпечатанных на нем листов оказалось очень ограниченным. В Петербурге Ф. Дершау начал издавать «Финский Вестник» (1845 — 1847 гг.). — Гр. А. Г Армфельт выдал ему 1.500 р. с. пособия, но при этом весьма справедливо отозвался, что «от журнала Финляндии никакой пользы нет».

«Страна сия, — писал Е. А. Баратынский, — имеет некоторые права на внимание наших соотечественников любопытной природой, совершенно отличной от русской. Обильная историческими воспоминаниями, страна сия была воспета Батюшковым, и камни её звучали под конем Давыдова, певца-наездника, именем которого справедливо гордятся поэты и воины. Жители отличаются простотой нравов, соединенной с некоторым просвещением, подобному просвещению Германских провинций. Каждый поселянин читает Библию и выписывает календарик, нарочно издаваемый в Або для землевладельцев».

Несомненно, что Финляндия заслуживала внимания наших соотечественников, и русские все-таки кое-что узнавали о ней из своей периодической печати, особенно со времени сотрудничества Я. К. Грота в «Современнике» П. А. Плетнева. Наоборот, финляндцы почти ничего не знали о России. Просьба генер. Рамзая, расчувствовавшегося после чтения Я. К. Грота, — выписать для него «Современник», и заявление генерала, что «считает грехом против русской литературы не иметь такого журнала» — явление совершенно исключительное.

Необходимость взаимного изучения и сближения чувствовалась многими, но заявления об этом делались робко и редко. Первые теплые слова о русско-финляндской взаимности едва ли не принадлежат Я. К. Гроту и П. А. Плетневу. «Больше всего радует меня дружеское сближение твое с вице-канцлером (Норденстамом), — писал Плетнев Гроту. — Не могу отвыкнуть от мысли, что совокупно с этим человеком предопределено тебе много доброго совершить для прочного союза Финляндии с Россией. Когда он поймет тебя, когда оценит и отделит в понятии своем от толпы прочих профессоров, тогда, без сомнения, ему приятно будет пользоваться всем, что в силах ты передать ему для достижения высокой политической цели, для слияния двух народов в идею одного отечества. Граф А. Армфельт довольно постигнул тебя; но в нем самом нет столько самобытности и энергии, чтобы вполне воспользоваться этим сознанием твоих способов и дарований».

Над вопросом о сближении финляндцев с русскими серьезно задумывались лишь лица, подобные Я. К. Гроту, явившемуся в Финляндию с миссией насаждения там русского языка, или вроде генерала Норденстама — финляндца по происхождению, но по своей первоначальной службе проникнувшегося известными русскими воззрениями. Но что значили два-три воина на столь обширном поле!