История Финляндии. Время императора Николая I

Действие болезни, видимо, не считалось особенно губительным, если Сенат не согласился увеличить на восемь человек число экстраординарных лекарей.

Современник, видевший нашествие ужасной азиатской гостьи, пишет: «Приближалась холера. Двор закутан был в тучи дыма от тлеющих куч можжевельника и смоляных бочонков; во всех комнатах пахло горькой хлористой известью; ежедневно поили мятным чаем попеременно со смоляной водой; надевались толстые набрюшники и запрещено было детям купаться, есть ягоды и пить кислое молоко, сидеть на траве и поздно оставаться на дворе».

Когда холерная эпидемия была официально признана, — это повлияло успокоительно, как всегда, когда узнаешь истину. Вскоре стало известным, что университет закроется с начала учебного года. В Або распустили учеников школ и гимназий. Вообще положение было неожиданное и во многих отношениях серьезное.

Энергично боролся с холерой в Або губернатор Л. Гартман. К сожалению, положение г. Або было таково, что Гартман предсказывал (19–31 дек. 1831 г.) возвращение холеры. И действительно, город окружен горами и болотами и пересекается рекой, воды которой медленно стекают в море. В новых вспышках холеры он винил, кроме того, обеспеченные классы, переставшие строго соблюдать диету. Среди высшего класса было много заболеваний и смертей.

Внимательно отнесся к бедствию и генерал-губернатор. По Регламенту 1809 г., — докладывал он Государю, — распорядительная часть в Финляндии предоставлена Сенату. При обыкновенных условиях такой порядок не представляет неудобств, но в чрезвычайных случаях «обряды по производству дел» Сената замедляют экстренные распоряжения. Холера угрожала как со стороны Остзейского края, так и со стороны Архангельска. Посоветовавшись с гр. Ребиндером и другими «уважаемыми по уму и образу мыслей финляндцами», А. Закревский решил предоставить сенатору Фальку особые полномочия, чтобы воспрепятствовать вторжению в край холеры. Высочайшая резолюция одобрила такое распоряжение. «Весьма благоразумно» — надписал Государь, приказав вместе с тем вступить в сношение с ген.-адъют. Кутузовым, на которого по Петербургу возложено было подобное же поручение[6]. «Благоустройство и спокойствие здесь не нарушалось, — писал Закревский в июле; малейшее покушение противу оного, получая тотчас должное возмездие, не угрожает какими-либо вредными последствиями». Сам А. А. Закревский выезжал и в Або, и в Бьернеборг для личного осмотра разных учреждений и проверки мер, установленных на случай появления холеры.

В другой раз А. Закревский сообщил своему знакомому: «Здесь жвачки (нахлебники?) мои так боятся холеры, что ты представить себе не можешь, а их сбили доктора, которые превышают всякое описание из трусости, а высший класс даже боится ко мне ездить, оттого что я осматриваю больницы, а вчера даже некоторые не приехали обедать, сказавшись больными».

В 1831 г. холера была впервые в Петербурге и навела на её обывателей ужас. Государь с семейством переехал в Петергоф, который был окружен кордоном. Рассказывают, что во время обеда в Монплезире, в разгар холеры, Государь взял со стола блюдо с фруктами и бросил его в море, объявив, чтобы никто из вкушавших фрукты не приближался к нему.

Трудно себе представить, какая ужасная сцена разыгралась в дни холеры в Сальминском приходе в 1831 г. по Р. Хр. в культурной стране, среди последователей христианской религии. Трудно поверить всем диким подробностям кровавого эпизода, если бы перед нами не находился подлинный официальный документ.

В Сальминском приходе, на восточном берегу Ладожского озера, недалеко от границы Олонецкой губернии, учреждены были два карантинных заведения, одно для приходящих судов, а другое — для прочих приезжих в деревне Грозной. Смотрителем карантинных заведений назначен был коронный ленсман Нейглик. Обнаружив холерные заболевания в одной деревне, ленсман запретил жителям её сноситься с другими обывателями, для чего учредил стражу, под надзором отставного унтер-офицера, которому одновременно даны были для хранения разные лекарства от холеры. Обыватели оцепленной деревни (Мийнала), недовольные обязанностью содержать кордон, стали собираться на совещания. Затем у них появилась охота уничтожить лекарства, в предположении, что они ядовитые. Первое нападение крестьяне произвели на унтер-офицера; его избили, разорвали на нем одежду, связали руки и заперли в хлев. Бунтовавшие крестьяне стали затем подстрекать людей в деревне Грозной уничтожать ядовитые лекарства, которыми, по их мнению, изводилось население.